|
— Ты там с Рябым шептался. Он тебе что-то про Монолит плел, про Зону, про желания… — Было дело, — кивнул Алексей. — В лесу. — У каждого есть сокровенное. Я, например, всегда хотел семью. Сирота я. И только в Зоне у меня появились братья. Мне плевать, журналист, что ты о них думаешь. Они — мои, моя единственная родня. Больше никого нет. Так вот, чтобы защитить братьев, надо быть жестоким. Здесь нельзя сопли распускать, потому что всегда есть вероятность получить пулю в спину. Понял? — Понял. — Я никому, кроме этих парней, не доверяю. Все чужое — в грязь, иначе в грязь втопчут тебя. Ты извини за ангар. Я же тебе сказал — приказ. Ты нормальным парнем оказался, можно сказать, я к тебе привык, журналист. Только соплей у тебя много, но это, скорее, от непривычки. Да и не твое дело по Зоне шастать — я все понимаю. — А я тебе в школе в Припяти об башку камеру хотел разбить, — хмыкнул стрингер. — Снегирь не отвечает весь день, — продолжил Саян. — Лаптя из-за меня потеряли. Надо было остановить, но я промолчал. Свин погиб, Жору… Не знаю, что теперь с Жорой будет. Они все — моя семья. Я за них пасть порву, но не все в моих силах. Глава 11 Стрингеру казалось, что все несется по замкнутому кругу. Солдаты — бегство — передышка — солдаты — бегство и так далее. Когда-нибудь все это должно закончиться. Или группа, наконец, убежит, или их догонят. Одно из двух. Но скрываться сил уже не было. Их отнимала Зона. У всего есть свои границы и пределы. Тело Алексея отказывалось сопротивляться дальше. На диван! Кружку пива, бурчание телевизора и тусклый свет ночника. Вот что надо! Ночь, улица, фонарь, аптека… А дальше хоть потоп. Как говаривал один знакомый, чтобы выбраться из дерьма, сначала в нем надо как следует извозюкаться. Смертин был уже по уши. Военные сталкеры нарвались на охотников. Началась потасовка, и где-то недалеко от стен завода развернулось небольшое сражение. Туристы вместе с контрактниками настоящим спецам, разумеется, были не конкуренты. И они умирали, оглашая округу истошными воплями раненых и беспорядочной пальбой. Кажется, кричали по-французски. Саян задумчиво смотрел на бойню. — Я выведу, — предложил Кляп, словно читая мысли командира. — Ведите себя как можно тише. Пусть ребята и дальше развлекаются. Идем прямо сейчас. — Этого кончим? — кивнул на Мамку Саян. Смертин посмотрел на командира, тот перехватил взгляд, немного помялся, а потом махнул рукой. — Заприте его, — приказал он. Теперь все зависело от узбека. Назвался груздем — полезай в кузов, а вызвался провести — шевели ляжками. И Кляп шевелил, да еще как! Пулей летел по пустынным корпусам, перепрыгивая через разбросанные повсюду детали станков и полуистлевшие рулоны бумаги. Остальные бежали следом. Смертин замыкал. Узбек проскользнул в узкий коридор и вывел группу во внутренний двор. Он наделся, что с другой стороны комплекса тоже есть ворота. Кляп не ошибся, только они были закрыты массивным навесным замком. Узбек жестом показал Бочке, чтобы тот подсадил. Сунув Саяну РПК, «монолитовец» запрыгнул одной ногой на сложенные крест-накрест ладони бойцов, оттолкнулся, повиснув на кирпичном заборе, и плавно подтянулся. |
