|
Алексей долго собирался с силами, потом все-таки уцепил скользкую крышку фляжки и пополз к выходу. Вик очнулся, начал о чем-то неразборчиво говорить, застонал. Алексей даже не обратил внимания. — Выброс… будет… — сумел осмысленно выдавить из себя Вик. Он снова застонал. Возможно, все это время сталкер был в сознании, а может, даже смотрел прямо в глаза незваному гостю, пока тот шарился по вещам. Смертин думал о воде. Прохладная, освежающая, которую можно пить без конца жадными глотками. Главное, чтобы не очень холодная. От такой сводит зубы, мешая наслаждаться. Алексей даже представил бутылку минералки без газа на кухонном столе — вот именно такая. Каждое движение давалось стрингеру с трудом. Его словно облачили в железные латы, налили в пустоты свинца и заставили ползти. Алексей просунул ладонь в узкую щель между дверью и косяком и потянул на себя. Не поддавалась эта чертова дверь, как будто ее приварили. Смертин стиснул зубы и попробовал еще раз. Жалобно заскрипело. «Чего этой двери нужно? — зло думал Смертин. — Чего она выпендривается? Давай же, кусок ржавого металла, давай…» Получилось. Одинокую, скрючившуюся в проеме фигуру ослепило белое, неимоверно огромное солнце. Смертин зажмурился, ему показалось, что мир сгорел, стал белым пятном. Но когда журналист открыл глаза, все вокруг вновь стало серым и убогим. Так же как было вчера, позавчера — всегда… Нужно было нащупать опору, но Алексей не чувствовал руку. По ней ползло нечто махровое, добравшись уже до пальцев. Стрингер упал на землю и пополз. Он выбрался на шоссе, скатился вниз по склону, распугав стайку мелких зверьков, похожих на мышей. Поднялся на колени, ощущая мышцами, как раскаленный асфальт нагревает толстую корку лишая. Стрингер встал. Словно пьяный, прошел с десяток метров. Впереди заискрилась лужа. Грязная, окруженная вскипевшей засохшей коркой глины. Но это была вода. Смертин сделал шаг, потом еще один. Потом он сообразил, что если упадет и покатится, то доберется до лужи намного быстрее, грохнулся на землю и покатился. Алексей, наконец, почувствовал пальцами влагу. Он черпанул фляжкой, поднимая со дна тучки мути, и начал терпеливо наблюдать, как прозрачная пленка рвется и пузырится рядом с горлышком. Крышку удалось закрутить не сразу. Пальцы не слушались. По воде прошла рябь. Смертин вновь попытался встать. Пошатываясь, сделал несколько шагов в сторону шоссе и застыл. Как далеко от нелепой громадины автомойки он ушел. Метров пятьдесят, а может, и больше. Сначала придется ползти вверх по насыпи, потом путь преграждает погнутое железное ограждение. Как же он через него перелезет? Затем снова вниз, к входу в подвал. В ушах нарастал гул, похожий на топот огромного табуна лошадей в степи. Гул приближался, становился все насыщенней, басовитей. Алексей замер, поняв, что никуда идти уже не надо. Точнее, надо, но он не успеет. Стрингер опять почувствовал затылком неприятный холодок. Алексей попытался от него отмахнуться, но кто-то грубо повалил его на живот. Теперь в затылок не дышали. В него вгрызлись чьи-то клыки, разрывая на части кожу. Стрингеру казалось, что шершавый язык лижет позвоночник, проникая самым кончиком все глубже и глубже в малюсенькую щель у черепа. Что-то мерзкое скользнуло туда тоненькой струйкой и затопило мозг чернотой. |
