– Такие отчеты есть. Они у миссис Уильямс. Но ты читал мой дневник?

Дуглас кивнул.

– Я не хотел любопытствовать, – сказал он, – но должен признаться, трудно было оторваться. Очень хороший рассказ о приключении.

– Правда? – Сара посмотрела на него, но его лицо выражало только интерес. Не было никакой насмешки. Увидел ли он себя в ее дневнике? – Я люблю сочинять истории, – сказала она. В этом она призналась давно только одному человеку – своей матери. – Я хотела бы написать еще о Туллохах из Килмарина.

– Ты мне напомнила. – Он протянул ей затянутый шнурком мешочек, который прятал за спиной.

Сара вопросительно посмотрела на него, медленно открыла мешочек и увидела зеркало, которое привезла из Шотландии.

Дуглас произнес какое то непонятное слово, и когда она недоуменно взглянула на него, пояснил:

– На гэльском языке это значит зеркало. Зеркало Туллохов. Я немного его украсил.

С того дня в Килмарине, когда Сара увидела в зеркале свое отражение, она в него больше не смотрела. Возможно, ее предосторожность глупа. Но то, что она увидела в зеркале, произошло. Обладает ли зеркало способностью предсказывать будущее? Или это глупость? Вполне возможно, но она не хотела смотреть на свое отражение и увидеть что то, кроме счастья, которым наслаждалась в последние недели.

Дуглас действительно добавил зеркалу красоты. Круглую оправу сзади украшали сто крошечных алмазов. Она улыбнулась, очарованная.

– Великолепно, – сказала она. – Но где ты взял алмазы? – Опустив зеркало, Сара с тревогой посмотрела на Дугласа. – Или ты опять взялся за изготовление? Разве вероятность взрыва не слишком велика?

Он покачал головой:

– Я нашел их. Мы с Алано подняли дверь обсерватории, они были в траве. Думаю, их выбросило из печи перед взрывом.

– Как Алано? – спросила Сара.

– Настроен он решительно, взялся за образование Джейсона. – Дуглас улыбнулся. – Джейсон напоминает ему меня, двадцать лет назад, конечно. Пока мы восстанавливаем обсерваторию, Алано заставляет его повторять столицы Европы. И миссис Уильямс соизволила смягчиться и время от времени посылает ему ленч, так что, думаю, и на этом фронте его тактика срабатывает.

Посмеявшись, она положила на стол зеркало, взяла письмо и вернулась к Дугласу.

– У меня тоже кое что для тебя есть, – сказала она, вручая ему конверт.

– Письмо? – Он посмотрел на конверт, но не спешил взять его. – Кто мне пишет?

– Не узнаешь, пока не откроешь, – улыбнулась она. – Посыльный не сказал, от кого оно.

Дуглас вскрыл конверт, прочитал письмо и посмотрел на Сару.

– Я сожалею, любимая, – мягко сказал он. – Это твой дедушка.

– Он умер? – спросила Сара.

Дуглас кивнул. Доналд Туллох, по существу, был для нее незнакомцем. Возможно, позже она оплачет смерть человека, которого никогда не знала. Сейчас она ощущала эту потерю отстраненно.

– Тут еще кое что, – сказал он.

Его глаза блестели, щеки порозовели не только от непогоды.

Писем было два – то, которое Дуглас уже вскрыл, и внутри второе, запечатанное и адресованное Саре. Ее имя было написано изящным почерком, тонким, словно шелковые нити, которые Дуглас использовал при создании алмазов.

Сара сломала печать, повернула лист к свету и прочитала:

«Внучка,

я завещал Килмарин твоему мужу, еще одному шотландцу, которому нужно вернуться на родину. Дом защитит тебя, даст приют, в нем ты найдешь родных».

Несколько коротких фраз, но значение их потрясало.

Она посмотрела на Дугласа:

– Он оставил тебе Килмарин.