— Но я тебя понял, — сказал я серьезно.

Тем часом мы поднялись на третий этаж. На лестничных площадках здесь было всего по две квартиры — чрезвычайная редкость в ту эпоху.

— Нам сюда, — указала Алиса и загремела замком, отпирая массивную двустворчатую дверь. В ту же секунду за дверью поднялось неистовое тявканье: ясно было, что брешет какая-то собачья мелочь.

— Тихо, Макс! — рявкнул басовитый мужской голос, на что невидимый Макс не отреагировал, а залился пуще прежнего.

Алиса улыбнулась:

— Ну вот, знакомство начинается…

Гавканье приглушилось. Похоже, Макса загнали в какую-то из комнат и дверь закрыли. Я ступил в прихожую.

Меня встречал, покровительственно ухмыляясь, представительный коренастый мужчина средних лет, чья темная шевелюра была как бы припорошена артистически-благородной сединой, а миниатюрная бородка-эспаньолка, тщательно, с любовью ухоженная, была совершенно седая.

Вот почему художники все поголовно бородатые? Кисточки, что ли, халявные делают из своей волосни?..

— Здравствуйте, здравствуйте, — с барскими модуляциями заважничал живописец, — милости просим… С кем, с позволения сказать, имею честь?

— Василий, — я протянул руку, и он охотно ответил крепким пожатием.

— Василий! Превосходно. Прекрасное имя. Многие, с позволения сказать, наши мастера кисти… Верещагин, Суриков…

Не договорив, он вдруг обернулся и рявкнул:

— Нина Григорьевна! — так, что Макс за дверью, наверное, усрался от бешеного лая.

Из-за дальнего угла прихожей высунулась очень миловидная, но какая-то навсегда испуганная невысокая женщина.

— Да? — пролепетала она.

— Что у нас со столом?

— Все готово, Константин Валентинович… Здравствуйте!

Это она сказала мне, робко улыбаясь.

Во, блин! Какие высокие отношения процветают в этом богемном царстве.

— Прошу! — Константин Валентинович роскошно повел рукой в глубь квартиры, откуда не менее роскошно тянуло запахами пряностей и чего-то не то жареного, не то запеченного.

Про «глубь» квартиры — не метафора. Сталинская жилплощадь оказалась причудливо запутанной: извилистый длинный коридор, и двери, двери, двери… По мере продвижения аппетитные запахи усиливались, и вот, наконец, мы вступили в зал с великолепно сервированным круглым столом в центре.

Водка в хрустальном графине, молдавский коньяк «Дивин» в высокой изящной бутылке, красное «Саперави» с вишневой этикеткой. Холодные закуски: соления, салаты, фрукты, мясные и рыбные нарезки. А посреди стола на овальном блюде — запеченный до бронзовой корочки гусь. Похоже, с яблоками и черносливом. Ну, точнее вскрытие покажет.

Мой цепкий глаз мгновенно ухватил, что стол накрыт на пять кувертов. Несложный подсчет — присутствуют четверо. Макса выводим за скобки. Кого я еще тут не видел?..

Точно в ответ на мой вопрос вдалеке затрещал дверной звонок.

— Нина Григорьевна! — гаркнул хозяин. — Открой.

И загадочно ухмыльнулся.

Так — отметил я про себя. Продолжение обещает быть интересным…

Глава 6

Запертый Макс ожесточенно лаял вдалеке, но я и сквозь его брехню уловил неразборчивые звуки голосов: торопливо-приветливый — Нины Григорьевны; и незнакомый мужской, звучавший уверенно, вальяжно. Обычно такие голоса характерны для крупных, осанистых, солидных мужчин. Да вот хотя бы вроде хозяина этого дома.

Он вдруг не то чтобы засуетился, а энергично заруководил:

— Так! Давайте-ка рассаживаться.