Но вот и это исполнилось в пять утра. Августовские рассветы уже не ранние, в пять часов еще тьма тьмой, хотя какое-то предчувствие утра неясно брезжило в ночном холодке… Возвращались мы в отличном настроении, приподнятом пятерками, червонцами и четвертаками в карманах — уж кому какие купюры достались.

Придя, я осторожно, чтобы не разбудить Витька, завалился на кровать, потянулся с огромным удовольствием, держа на заднем плане мысль, что в четырнадцать ноль-ноль у меня встреча с Алисой.

Внутренний будильник не подвел, подтолкнув меня в половине двенадцатого. Витек за это время упорол неведомой тропой, избавив меня от расспросов — куда, зачем?.. Я деловито, без суеты привел себя в порядок и знакомым маршрутом отправился на свидание.

Сквер близ Дома работников искусств, видимо, пользовался популярностью у молодых мам, а точнее, родителей, поскольку пара юных папаш здесь тоже наблюдалась. А разнокалиберные детки — от двух до пяти-шести лет — упражнялись в соответствии с возрастом, наполняя пространство хаотичным гомоном.

Алису я увидел издали. В легком ситцевом платьице с летними мотивами, она производила очень выгодное впечатление. Я приосанился, даже слегка раздулся от гордости за то, что столь картинная мадемуазель ожидает именно меня. Ну, правду сказать, и я выглядел завидным кавалером, скажу без пустой скромности.

— Привет! — с подъемом провозгласил я, зайдя со стороны так, что она меня не видела.

Девушка повернулась, улыбка очень украсила ее и без того прелестное лицо:

— Здравствуй.

— Рад тебя видеть!

— И мне приятно.

— Я к вашим услугам, барышня, — рисуясь, заговорил я, согреваемый мыслью о банкнотах в нагрудном кармане, — какие будут предложения?..

— Предложение одно, — мягко произнесла она. — Приглашаю вас в гости. Можно сказать, на парадный обед.

И она кивком указала на уродский Дом работников искусств.

Вот так сюрприз. Никак, знакомство с родителями?.. Что-то уж больно скоро.

— Хм. Извини, а кто у тебя дома?

— Да все. Мама, папа. Я сказала, что вот, познакомилась с молодым человеком. Они говорят: ну, пригласи его домой, будем рады с ним познакомиться. Все готово к торжественному приему.

Она произнесла это серьезно и даже несколько официозно, но тонким чутьем я уловил в ее словах легчайшую иронию-не иронию… ну, некое лукавство, скажем так. Подтекст. Еще не понятный мне. Но он есть.

Ладно! Разберемся. Нет нерешаемых задач, есть дряблые, унылые люди со слабой волей. Это не про меня.

— Ну что ж, — ответил я с отменной любезностью. — Приглашение принимается. Ведите!

И улыбнулся.

Раньше все-таки здания строили с каким-то сумасшедшим запасом прочности. Не знаю, какой толщины были стены в Доме работников искусств, но в подъезде было так прохладно, точно там работал кондиционер. Правда, и пахло старым жильем: сыростью, затхлостью, кухней… Давно не беленые потертые стены украшались лохмотьями паутины и переплетами электрических проводов, в которых сам черт ногу сломит. Свет с трудом проникал сюда сквозь узенькие пыльные окна. Где-то неразборчиво звучала музыка.

— Романтика… — пробормотал я, озираясь.

— Да, — сразу откликнулась Алиса. — Я тоже люблю старые дома и дворы. И не знаю почему. Не могу объяснить. Бывает, зайду в какой-то дворик, в укромное место, и могу там просто так стоять. И полчаса, и час. Как будто мир так говорит со мной… Ну, я не смогу передать. А может, это и не надо.

— Но я тебя понял, — сказал я серьезно.

Тем часом мы поднялись на третий этаж. На лестничных площадках здесь было всего по две квартиры — чрезвычайная редкость в ту эпоху.

— Нам сюда, — указала Алиса и загремела замком, отпирая массивную двустворчатую дверь.