Он пробавлялся виски, понемногу пригубляя из широкого стакана. Витьке не предложил. «Совращение несовершеннолетних должно быть в меру…» — цинично пошутил он.

— Ты не бойся, — было сказано задушевно. — У тебя два адреса всего. Нормальные солидные люди.

Витек потом говорил мне:

— Ну, меня тут так и подмывало сказать: ага, два адреса! Знаю уже. Сейчас два, потом окажется, что еще два раза надо сходить, а потом еще и еще… Но я промолчал. И лицо такое сделал… ну, как бы заинтересованное, а лучше сказать, такое: ладно, посмотрим… Такой, знаешь, дурак, который старается умничать. Правильно сделал?

— Абсолютно, — негромко сказал я. — Гений сцены! Станиславского если не затмил, то где-то к нему подобрался.

Он показательно засмущался, но видно было, как доволен.

— … и говорю ему: ладно, давайте сюда ваших солидных. Кто такие?

Кайзер ароматно подымил «Пэлл-Мэллом», соизволил сказать:

— Мужчина и женщина.

— Так это ни о чем еще не говорит! — нарочито глупо сдерзил Витек.

Жирков аккуратно стряхнул пепел в пепельницу.

— Насчет женщины мне сказать особо нечего… Знаю, что какая-то продавец в ювелирном магазине. По слухам, любовница одного… влиятельного лица, скажем так. Не знаю, кого. Если бы и хотел сказать, не смогу, — он усмехнулся. — В этом случае, чем меньше знаешь, тем лучше.

Витек поспешил сделать всезнающий вид: как же! Все понимаем.

— А вот другой клиент…

Кайзер сделал многозначительную паузу.

И поведал, что другой клиент — давний знакомый и больше, чем знакомый. Можно сказать, покровитель…

Начав рассказывать, он незаметно увлекся. Возможно, сказался вискарик: хоть малыми дозами, а все же глоток за глотком… так и завихрилась в башке легкая одурь. Короче говоря, Жирков выложил много чего такого, о чем бы обычно предпочел умолчать, а тут его понесло.

Этот второй, по его словам — крупнейший местный цеховик. Так сказать, «в миру» — главный технолог швейной фабрики. Должность ключевая, но скромная. Тем не менее именно он заправлял всем на фабрике, включая директора и главного инженера, которые с облегчением положились на технолога, умевшего «давать план» и вообще, державшего все показатели безупречно. Претензий к фабрике не было ни малейших, при этом она и была в центре внимания. Делала ровно то, что надо. И при этом в разных цехах трудились люди главтеха сугубо по его личным заданиям, делая «левак», приносящий грандиозные теневые доходы. В основном — джинсовые изделия, разлетавшиеся как горячие пирожки из печи…

Жирков настолько вдохновился своим рассказом, представляя могущество технолога-бизнесмена, восхищаясь его размахом, дерзостью, искусством управления, знанием человеческих душ… Да, так все это дышало задорной страстью, смесью Остара Бендера и капитана Блада, что Жирков не удержался, болтанул лишнего. Дескать, он предполагает, что у подпольного магната не одна только швейная фабрика в активе, но и еще предприятия другого профиля. И вообще, он весь в нужных связях, везде у него свои люди. Может решить любой вопрос! Ну и, наконец, по словам фарцовщика, в общении этот корифей совершенно неотразим: одновременно представителен и моложав, обаятелен, остроумен, да просто умен! Всегда элегантен, такой советский барин-интеллигент…

Я хмыкнул:

— Надо же! Чем дальше, тем интереснее… Тогда понятно, зачем ему этот «секс-взрыв». Логика есть… Ты кстати, как? Угомонился, надеюсь, больше не повторится?

— Да будет тебе, Базилевс! Разве я слабоумный?

— Здесь и сильноумный может поскользнуться, я уж говорил… Ну да ладно, все! Вижу, что урок пошел впрок.