Здесь я, конечно, сделал смысловую паузу.

Туз и глазом не моргнул, и бровью не повел. Но по его лицу я безошибочно уловил, что он попался на крючок недосказанности. А ну-ка, ну-ка, что там за суть?..

И я не стал его чересчур томить. Объяснил, что он и другие покупатели стали… жертвами-не жертвами, но подопытными кроликами эксперимента, проводимого профессором Беззубцевым. Профессору, в общем-то, наплевать, что произойдет с потребителями снадобья. Кто беспощадно подсядет на наркотик, а у кого-то, вполне можно допустить, окажется иммунитет… Иными словами, наш ученый проводит негласные клинические испытания на людях, совершенно ничего не подозревающих. Это и есть о главное, что нужно ему перед побегом на запад. Где он рассчитывает стать триумфатором со своим уникальным психоделиком. А Жирков тут совершенно не при чем. То есть, он знать не знает об истинной цели распространения. Беззубцев просто использует его втемную.

Подпольный магнат слушал меня совершенно бесстрастно. Выдержка у него была великолепная. Это и понятно: жизнь научила. Но я угадывал ход его мыслей. Именно на такой ход я и рассчитывал.

Тут было два козыря.

Первый — чисто логический. Виталий Алексеевич, конечно, вмиг сообразит, какой огромный бонус может дать ему овладение препаратом Беззубцева. Как подмять профессора под себя — этот вопрос он, наверное, уже решал, слушая меня. Прокручивал варианты. А второй мой тонкий ход — психологический. Я рассчитывал на то, что самолюбие цеховика будет больно ужалено. Быть подопытным кроликом⁈ — это особенно обидно человеку, считающему себя чем-то вроде пупа Земли. Или, сказать лучше, такого невидимого паука, который упивается тайной властью, незаметно для всего мира дергая за паутинки-ниточки и создавая события в свою пользу.

И вот для такого человека узнать, что он стал лабораторным организмом, чем-то в экспериментальной пробирке… Ну, это выше его сил! Этого прощать нельзя.

Я видел это по его лицу и взгляду. Он стремительно что-то обдумал. Взглянул на меня. И я сразу понял, почему этот человек сумел стать пусть подпольным, но миллионером. Он на самом деле умел ставить цели и достигать их. Невзирая на преграды. Любую преграду он мог преодолеть, если был уверен в правильности и достижимости цели.

— Так, — сказал он. — А почему вдруг вы решили мне об этом рассказать?

Я ждал этого вопроса.

— Ну… — здесь я постарался злорадно ухмыльнуться, — это личный мотив, скажем так.

— Вам есть за что не любить вашего профессора…

— Беззубцева. Да. Так оно и есть. Подробности не важны.

Он подумал.

— Допустим. И чего вы хотите от меня?

— Содействия. Мне кажется, нам надо совместно нанести визит профессору. Поговорить с ним по-взрослому. И обернуть ситуацию в свою пользу.

Магнат долгим взором посмотрел на меня. Я спокойно выдержал этот безмолвный экзамен. И Виталий Алексеевич произнес:

— А мне кажется, что ты, юниор, далеко пойдешь…

— Мне тоже хочется так думать.

— А если так, то твои предложения?

— Так я уже сказал…

— Это общие слова. Конкретнее.

— Конкретнее — я предполагаю, что у вас есть люди, которые… правильно с ним поговорят. Чтобы он стал словоохотливым.

Я говорил это столь веско, что Витек с невольным уважением покосился на меня. А по краткой, почти неуловимой усмешке хозяина я понял, что попал в точку.