Я понимающе присвистнул, на что услышал насмешливое:

— Не свисти, денег не будет!

— Извините… Так я понял, что он уже в оперативной разработке?

— Как ты сказал?

— В оперативной разработке. А что?

— Нет, ничего. Хорошо сказал. Удачная фраза. По существу — да. Под колпаком.

Тут Андрей Степанович даже позволил себе озорно подмигнуть.

— Да, да… — поддакнул я, соображая. — А почему же его не берут — об этом, наверное, можно не спрашивать?

Выражение редакторского лица вмиг изменилось, сделавшись неизмеримо многозначительным.

— Верно мыслишь… — процедил он. — Ну, ты уже понял, что это работа не милиции, не ОБХСС…

— Понимаю, — веско сказал я. — Он им зачем-то нужен.

Признаюсь, у меня получилось: ИМ — разумея, естественно, сотрудников КГБ.

Столбов не подтвердил, не опроверг это.

— Там, — сказал он, и это прозвучало тоже: ТАМ…

— ТАМ ничего стараются не упустить. И никого. Будь он хоть трижды гаденыш. Если от него может быть хоть какой-то толк, значит, этот толк сперва выжмут, а дальше видно будет. Это я тебе точно говорю!

— Верю, — сказал я.

Но странная мысль посетила меня. Настолько странная, что я не сразу решился ее озвучить… Решился все-таки:

— Слушайте, Андрей Степаныч… А что, такой прожженный тип… Кстати, как его фамилия?

— Фамилия? Да самая простецкая. Кузьмин.

— Так вот, этот Кузьмин! При его-то опыте он неужели слежку за собой не чует?

Столбов помрачнел. Мне почудилось, что и он себе этот вопрос задавал. Впрочем, уточнять не стал.

— Ладно, — сказал он. — Ты ему звонить должен?

— Да, — я глянул на часы. — Да вот хоть сейчас можно.

— Звони, — оживился редактор, — придвинув мне аппарат.

У меня было скользнула мысль про определитель номера… но я от нее отмахнулся, решив, что в 1978 году в советской провинции такие определители существовали только в шпионских детективах.

— Это рабочий номер или домашний? — спросил Столбов.

— Не знаю, — я пожал плечами.

— Хм… Скорее всего, рабочий. Не в отгуле же он… Ну, звони.

Я набрал номер. Трубку сразу же сняли:

— Да?..

— Виталий Алексеевич?.. Это Василий, студент-химик. Был у вас вчера. Вы просили позвонить.

— Помню.

В голосе мне почудилась некая неуловимая усмешка. Мы поговорили, и он отключился. Я тоже положил трубку.

— Ну? — вырвалось у Столбова, несмотря на всю его выдержку.

— Договорились. Подъедет к общаге. Микроавтобус РАФ…

— Та-ак, — оживился редактор. — Когда?

— В девятнадцать. Ноль-ноль. И отправимся разбираться с Беззубцевым.

— Ладно, — как-то бегло сказал Андрей Степанович. Он уже напряженно размышлял о своем. — Ты адрес знаешь ведь?

— Теоретически. Надо бы сходить, глянуть. Выяснить.

— Обязательно! Только не засветись… Ладно, — повторил он. — Ладно… Ну, тебе же на учебу пора?

Я объяснил, что из-за медосмотра у нас учебу сегодня фактически отменили, и я сейчас планирую посмотреть по факту обиталище профессора.

— Дело, — одобрил Столбов. — Это совсем недалеко. Наш, институтский дом. Давай!

И я пошел. Умеренно соблюдал осторожность, не засветился. В этом был уверен. Институтский дом тоже был добротный, «сталинка», я выявил нужный подъезд, прикинул на каком этаже квартира. В сам подъезд заходить поостерегся. И отчалил.