— Не-не, — сев за руль, Сахарова помахала рукой, — Я лучше к своим подамся. Вы, японцы, знаешь что? Жадные. И предсказуемые. Так что спасибо, что помог стряхнуть пыль старушке, да еще и йен поднять, было здорово! Поцелуешь на дорожку?

— Нет.

— Хм! Смотри, Акира, я не молодею! И ты тоже! И не забывай — ты мне еще должен!

Неприлично загоготав на всю улицу, Лена вдавила педаль в пол, заставив машину взреветь и увезти её по дороге вдаль. Я посмотрел вслед. Действительно, я должен ей один визит на ужин, вроде бы в обществе её матери, но та, уехав полгода назад из Японии, пока еще не вернулась. Что же, будем ждать, долги забывать нельзя.

Уже начинало смеркаться, дома у нас оставался последний гость, уже собирающийся на выход. Подождав, пока дед простится с родителями и другими внуками, я, затем, повел его в гараж, где открыл багажник отцовского автомобиля. Внутри находилось четыре небольших деревянных ящика, заполненных бутылками с очень хорошим сакэ. Взял при случае в Огасаваре… точнее, угостили. За услугу.

— Сколько с собой берем, джи-сан? — осведомился я у деда.

— В смысле, сколько? — удивился тот, — Два я и два ты. Тут больше нету!

Старый алкоголик.

— Молодой скупердяй. Зачем тебе сакэ⁈

— Из тебя за ящик такого можно много чего полезного выжать, джи-сан. Думаешь, не понимаю?

— И это мой внук. Позор на мои седины.

— Ты хлещешь элитный алкоголь как конь пьет воду.

— Эй!

— Потому что здоровый как конь.

— Грубиян… хотя да, что это я…

— Готов поспорить, что себе ты сакэ не покупаешь, дед.

— Что-то у меня живот прихватило… идем быстрее.

— Легендарный Кулак Грома собирается загадить штаб-квартиру местным якудза.

— Кха!…цундере.

— … один-один, джи-сан.

Некоторое время идём молча. Горо, огромный, совершенно непохожий статями на обычного японца, то улыбается, то кривится, поглаживая желудок. Нечего было жрать мои блины по пять-шесть штук за раз. Потом пра-пра-дед наконец-то говорит:

— А я боялся, что ты так и останешься холодным расчетливым психом, внук. И что убивать будешь направо и налево.

— Хм, у тебя не так много времени остается на нас, дед. Но я рад, что ты изменил своё мнение.

— Ты? Рад? С такой-то мордой замороженной рыбы?

— Если я улыбнусь, то с тобой может случиться беда, дед. Это милосердие.

— Если ты улыбнешься, то у меня сердце не выдержит!

— Или обосрешься.

— Всё! Заткнись! Поспешим!

В штаб-квартире широко известной в районе Аракава Сенко-групп тоже сегодня гудели. Человек тридцать, из которых половина щеголяла обнаженными торсами с выполненными на спинах цветными татуировками, напивались довольно дружно, но без фанатизма, так, привычно и со знанием дела. Мы на этом празднике жизни оказались внезапным, но приятным сюрпризом, причем, остаться им до появления перед глазами оябуна оказалось несложно. Невысокий лысеющий старик был относительно трезв, благодушен и расслаблен, пока его не накрыла тень… отца.

Надо ли говорить, что старый преступник втихаря праздновал день рождения внука? Остальным Кирью такое «родство» могло только навредить, а вот я, вляпавшийся в Темный мир до конца жизни, вполне старику Конго годился в родственники, от чего и не думал отказываться. Не потому, что считал такое родство возможно полезным, а, скорее, потому что Хиро Конго, как и сам Горо, знал обо мне кое-что, чего не знали дома. Эдакие… темные отношения, как раз для Темного мира.

Посидев немного со стариками, я отправился домой, с чувством глубокого удовлетворения прощаясь как с бессмысленной суетой этого дня на целый год вперед, так и с таинственным хакером Бадассом, отслужившим своё целиком и полностью.