Мичико обижена, что для неё нет билета ровно пока в воздухе не повисает фраза «возможны поединки до смерти». Звук в комнате еще висит, а самой девушки уже нет.

Последняя моя остановка на сегодня — пентхаус Мии Ханнодзи. Здесь вечеринка «для своих», но, в отличие от навязанных обществу стереотипов, вечеринка крайне мирная. Сама айдол, её двоюродная сестра, пара подруг, еще три девчонки из подтанцовки, все они страдают фигней, расслабляясь, смотря какую-то мыльную оперу и поглощая вредные закуски. Мой приход замаскирован под попытку похвастаться, которая венчается успехом — доставщик напитков у Ханнодзи сегодня не просто хорош, а даже кое-какая знаменитость, небрежно замаскированная хитрой девушкой под ухажёра «которому ничего не светит».

Действительно, в тот раз, когда Мия была со мной в компании своей двоюродной сестры, в комнате было темновато.

Билет с золотой окантовкой, который я втихаря передаю Мие, когда она со мной прощается в коридоре, вызывает сначала ступор, а затем фурор. Кажется, я случайно перевыполнил роль поднимателя имиджа процентов эдак на тысячу с лишним. Что же, очень хорошо, что всё так выходит, по крайней мере, на сеанс группового секса я сегодня не попаду, но на всякий случай стоит уходить оттуда побыстрее, а то еще всё возможно. Слитный ор девичьих голосов был слышен даже после того, как я покинул небоскреб.

Молодые звезды на эстраде Японии никогда не являются самостоятельными субъектами. Они скованы контрактами со своими агентствами, снимающими львиную долю прибыли. Об этом знают все, кому надо, как и о том, что этих девушек и юношей держат чуть ли не в черном теле с помощью надзора и жестких условий контрактов. Они инструменты, не более, выращенные, выпестованные, обреченные приносить прибыль. Никто бы не удивился, если бы такая известная девушка как Мия Ханнодзи попала бы в вип-ложу нелегального турнира с кем-то, но одна? Это крайне серьезная заявка на то, что этот айдол представляет из себя не пустое место, куклу на чей-либо руке, а имеет и свои связи, причем, весьма серьезные.

Простые смертные, правда, считают айдолов небожительницами, которые буквально купаются в деньгах и золоте, лишь изредка покидая пенные ванны с шампанским, чтобы показать себя на сцене…

Это далеко не так.

Следующий учебный день начался с того, что мой друг исполнил короткий, но очень зажигательный танец прямо у ящиков с обувью, где переобуваются все ученики. Причем, что удивило даже меня, танец у Рио получился просто прекрасно, он явно был отрепетирован со всей тщательностью и старанием. Вызвана эта экспрессия была тем, что сегодня у достойного потомка семьи Коджима в ящике не оказалось ни одного любовного письма, радость от чего он скрыть не смог.

И, закономерно, стал врагом всей японской нации, как тут же объявил Хайсо.

— А заодно, кажется, он отнял у меня титул «Короля грубиянов», — подумал, признался я, глядя как Рио купается в лучах ненависти и презрения, поступающих сразу со всех сторон.

— Не без того, — важно ответил белоголовый, — Разведем его сегодня на якинику?

— Можно.

Следующим моментом, пошатнувшим психическое равновесие класса, стала Шираиши, весь день преследовавшая меня хвостиком. Я не возражал, считая, что вырабатывать пренебрежение к общественному мнению для Маны будет большим шагом вперед, тем более что она даже как-то слабо пофыркивала на поддёвки ходящей уже хвостом за ней Хиракавы и на ржание Рио. Финальным гвоздём в гроб ситуации стало появление Сяо Мин. Посмотрев на меня влюбленным взглядом, китаянка гаркнула на всё помещение «Спасибо, Кирью Акира!» и улыбаясь во все сто зубов приняла какую-то анимешную позу.