— Я прикончил тварь, которая меня ранила, — прошептал Пчелоус, закрывая глаза.

Коты бесшумно обступили его. Все они были покрыты боевыми шрамами — у кого порвано ухо, кто недосчитывался когтя, у каждого шерсть в крови — однако, на первый взгляд, тяжелораненых насчитывалось только двое, Кора и Пчелоус. Листвяная Звезда поморщилась, впервые почувствовав жжение в глубокой царапине на плече.

— Мы победили, — сказала она.

Ответом ей было молчание. Листвяная Звезда посмотрела на Остроглаза, и мрачный вид глашатая яснее всяких слов подсказал ей, что время празднования еще не пришло.

— Давайте вернемся в лагерь, — тихо проронила она.

Глава XI

— Ну-ка, Пчелоус, ляг вот здесь, на солнышке, — велела Эхо. — И ты тоже, Кора. А вы все, идите хорошенько умойтесь в луже, под Камнегрудой. Возвращайтесь, когда смоете кровь и грязь.

Когда племя возвратилось в лагерь, солнце уже высоко стояло над вершинами скал, но на дне ущелья еще скрывались участки густой тени.

Листвяная Звезда и Веснянка помогли Пчелоусу добрести до палатки целительницы, и хотя мужественный воин всю дорогу твердил, что отлично себя чувствует, добравшись до места, он обессилено рухнул на песок перед пещерой Эхо.

Кора села рядом с ним и стала вылизывать кровавую рану воина.

— Мыться? — возмущенно воскликнул Чернобок, недоверчиво глядя на Эхо. — В луже?

Коты, сгрудившиеся вокруг него, тоже недовольно заворчали.

— Я не полезу в воду, — заявила Цветоглазка. — Терпеть не могу мочить лапы! Лучше я как следует вылижусь языком, по-старинке.

— Вода — это очень опасно, — подхватил Бурозуб, нервно покосившись на ручей, бурливший среди камней. — Можно утонуть. Или захлебнуться.

— Не хватало только мокнуть после битвы, — недовольно процедил Птицекрыл.

— И все-таки вам придется это сделать, — отрезала Эхо. Она впервые увидела столько раненых и очень старалась взять ситуацию в свои лапы, однако Листвяная Звезда почувствовала, что целительница раздражена массовым недовольством воителей. — Как я смогу вылечить ваши раны, не видя их? И потом, вам все равно нужно избавиться от крысиной вони и грязи, которая могла попасть в раны от их зубов. Неужели вы не понимаете?

Остроглаз недовольно передернул ушами.

— Идем. Чем быстрее покончим с этим, тем лучше.

Он повел котов к неглубокой заводи и медленно опустился в воду с таким видом, будто это было намного хуже самых страшных крысиных укусов. Остальные коты нехотя последовали примеру глашатая.

Полыннолапка, прихрамывая, вышла из пещеры Эхо и испуганно взвизгнула при виде такого количества раненых.

— Вы же все покалечились! — охнула она, широко распахивая глаза.

— Да, но крысам пришлось куда хуже, — мрачно заверил ее брат. — Они нас больше не потревожат.

Поляна зазвенела от пронзительного писка, и на тропу выкатились четверо неугомонных котят Меднолистой, за которыми едва поспевала их мать и пыхтящая Трилистница.

— Вернитесь немедленно, — надрывалась Меднолистая, увидев, что ее сорванцы бросились к Пчелоусу. — Не тревожьте отца и не путайтесь под лапами у Эхо!

Но котята, и не думали ее слушать. Они всей гурьбой накинулись на своего бедного отца, который тоненько взвизгнул от боли и закатил глаза.

Обессиленная Кора попыталась сбросить сорванцов на землю, но они ловко увернулись.

— Как вам не стыдно? — упрекнула она пищащих малышей.