— Я думал, она пуленепробиваемая, — шепнул я Ахмеду.

— У него окно было опущено, — пояснил Ахмед и обратился к женщине: — Ну что ж, ладно, ханим. Если такое дело, то мы ее берем.

— Постой, постой, — зашептал я, потянув его за рукав, — ведь эта штука и ездить-то даже не сможет!

— Я же велел вам не показывать вида, что вы возбуждены, — прошептал Ахмед, отталкивая мою руку. — Из-за вас она еще больше цену вздрючит.

Я застонал про себя. Вот куда уйдет моя недельная прибыль. На эту груду утиля!

Ахмед и женщина крепко пожали друг другу руки.

— Я подпишу эти бумаги, как только увижу деньги, — сказала она.

Ахмед повернулся ко мне:

— Держите ключи. Я не хочу прикасаться к вашим деньгам. Бегите и принесите двадцать тысяч лир.

Я обалдел. Я чуть не рассмеялся, но вовремя вспомнил о его предостережении. Потом выбежал, развязал тюк с деньгами, взял столько, сколько мог ухватить, запер такси и бегом вернулся в сарай. Меня так и подмывало захохотать во все горло. Ведь двадцать тысяч лир — это всего лишь двести американских долларов!

Древний старикан стоял на том же месте и ехидно посмеивался.

Ахмед взял подписанные бумаги, отсчитал женщине в руку двести банкнот по сто лир и сказал, что за машиной приедут.

— Пришлось мне из-за вас поволноваться, — сказал он, когда мы тронулись в обратный путь. — Я уж боялся, что вы выдадите себя и она поймет, что мы фактически крадем у нее машину.

— Почему так дешево? — спросил я. — Это же цена ее места на свалке металлолома.

— Кажется, генерал выступал не на той стороне, — отвечал Ахмед. — Он пытался устроить контрпереворот и вернуть султана на трон. Но что там говорить — мы ведь занимаемся машинами, а не политикой. Нам нужно на улицу Йолкузаде, на станцию техобслуживания, где мне рассказали об этой истории.

Вскоре мы оказались в более цивилизованной части Бейоглу — районе Стамбула на северной стороне бухты Золотой Рог. Мы въехали на ветхую станцию обслуживания, где стояло множество грузовиков в разной степени запущенности.

К нам подошел дюжего вида турок, и они с Ахмедом отошли в сторону. Ахмед показал ему регистрационные документы. Они тихонько поговорили, и вдруг этот дюжий турок взревел во весь голос:

— Но я же сам туда ездил и смотрел ее! Ей нужны новые шины, новые шланги, новые сальники, новые выхлопные трубы, новая обивка, а из коробки передач надо выбросить дохлого кролика! Я возьмусь за это не меньше чем за…

Ахмед пытался заставить его говорить потише и увел совсем далеко. Вернувшись наконец, он сообщил мне:

— Я все-таки сбил цену. Он приведет ее в рабочее состояние, но требует плату вперед. Дайте мне пять тысяч этих стольников.

— Пятьсот тысяч лир?! — Я воззрился на него, разинув рот.

— Ну да. Деталей для таких машин больше не делают, а если они требуются, то их изготовляют вручную. Это же только пять тысяч американских долларов. Хозяева-то ее теперь мы. Нельзя нам ее там оставлять просто так. С полицией будут неприятности.

Я понял, что меня нагрели.

— Ну же, — поторапливал он, — я помогу отсчитать.

— Нет, — отказался я. — Кроме меня никто не прикоснется к моим деньгам. — Я стал доставать пачки из тюка, который уменьшился в результате этого больше чем наполовину. Ахмед принес большую корзину и увез отсчитанные деньги на тележке.

Ну ничего, это только разовый расход. Я могу в любое время позвонить в афьонское отделение банка и потребовать еще.