Ну вот, теперь мы знаем достаточно об Энджи и можем себе представить, насколько непростые ситуации она сама могла себе создавать.

Энджи было скучно в день Рождества; и когда ей надоело плавать в бассейне, а от ее любимого коньячного напитка с мятой у нее расстроился желудок, это заставило ее вспомнить о своем возрасте. А тут еще какая-то восемнадцатилетняя девчонка осмелилась строить глазки ее чернокожему управляющему, а этот разбойник, Энджи могла бы поклясться в этом, улыбался ей в ответ, сверкая белыми-белыми зубами! О, в такой день, живи Энджи в Древнем Риме, не один раб по ее велению лишился бы головы, а если бы она жила в прошлом веке в южных штатах Америки, она приказала бы бить их смертным боем, не пощадив ни жен, ни детей. А сейчас она решила хоть на ком-нибудь отыграться.

Она начнет с того, что шокирует своих соотечественников, приобретая для галереи несколько сюрреалистических произведений. Она отправится в Англию и постарается вырвать Джона Лэлли из цепких рук Клиффорда, и если при этом придется разорвать некоторые контракты, что ж, очень жаль! Пусть Клиффорд попытается с ней бороться. Думается, не так уж трудно будет заманить его в постель. Когда же, наконец? Она наденет на себя столько золота и драгоценностей, что он не устоит. Должно быть, Хелен, с ее сладкими, жеманными улыбочками, уже начала надоедать Клиффорду. Да так оно и есть!

— Я ненавижу тебя, Хелен! — произнесла Энджи вслух.

Хелен недостойна Клиффорда: она слишком пассивна, легкомысленна и беспечна — однако он любит ее! А самое главное — у нее дети от Клиффорда!

— Вам что-то нужно, мэм? — заботливо поинтересовался Том, ее управляющий. Он был очень нежен с ней. Он так сочувствовал ей, бедной, холодной и никому ненужной!

— Нет, мой мальчик, — со злостью ответила она. — Я уже достаточно от тебя получила. Ты свое отслужил.

Так оно и было. То, что белый господин увольняет черного работника безо всяких на то причин — обычное дело в Йоханнесбурге. «Скажи спасибо, — говорила его мать (ему было всего двадцать два года), — что тебя не обвинили в покушении на изнасилование белой женщины». Такое тоже случается.

И Энджи вылетела в Лондон.

Собственность!

Отто и Синтия были уже не так молоды, как когда-то. (А кто не стареет? Поймите меня правильно, читатель!) Дело в том, что Уэксворд-холл стал казаться им слишком большим и не таким уж удобным. Молодой человек может легким шагом пересечь огромное пространство, покрытое скользким паркетом, и не заметить этого, старику же сто метров от входной двери до лестницы кажутся огромным расстоянием. Тем более, что Синтия, за исключением тех случаев, когда она надевала на прогулку зеленые спортивные ботинки, не расставалась с туфлями на высоком каблуке. (Как я уже говорила вам, она так и не смогла вполне освоиться со своим новым положением. Она никогда не ходила ленивой шаркающей походкой, как это было принято у дам из высшего английского общества). Отто же страдал от болей в позвоночнике из-за поврежденного диска, врачи не рекомендовали ему охотиться, заниматься верховой ездой, даже звонить в колокол в местной церкви — последнее доставляло когда-то ему огромное удовольствие, а окрестным жителям — такое же страдание, (Звоните, не переставая, сэр Отто! Будто и усталости никогда не чувствуете! — говорила жена викария). Сэр Отто! Иностранные имена как-то не сочетаются с английскими титулами, ничего не поделаешь! Но он его получил, этот титул, хотя никогда и не добивался, по крайней мере, так он говорил.