— Я хочу в туалет, — вот и все, что сказала Нелл, и наконец, впервые за весь ужасный день, когда она была похищена и вдобавок перенесла катастрофу, она начала плакать. Мистеру Блоттону пришлось побороть искушение заткнуть ее рот и нос навсегда, чтобы она задохнулась: нельзя же делать это в публичном месте. Но у него тут же возникла блестящая идея: поселиться в каком-нибудь маленьком отеле по фальшивому паспорту (у него было их три), а затем придушить девчонку во сне. Потом он уничтожит паспорт и смешается с толпой на парижских улицах. Ребенок не будет страдать; она даже ничего не поймет. Да и что за будущее было ей уготовано, если бы она выжила? Мистер Блоттон чувствовал в отношении живых детей примерно то же, что и мистер Ранкорн в отношении еще не рожденных: что в некоторых случаях лучше вообще не жить. Ветеринары легко решают такие вопросы с бесхозными животными, и никто не упрекает их в этом. Если существо страдает — лиши его жизни! Давайте прекратим страдания других — а заодно и свои при виде этих страданий.

— Бедняжка! — «Le pauvre petite!», проговорила хорошо одетая француженка, сидевшая на сиденье позади них: она была настолько хорошо одета и выглядела так прекрасно, будто была, по меньшей мере, управляющей делами международной компании, а не французской домохозяйкой, едущей в Париж. Но таковы француженки! — Ты хочешь сделать пи-пи? — спросила она, обращаясь к Нелл.

Нелл перестала плакать, кивнула и улыбнулась, поняв если не слова, то добрый тон дамы. Дама была внимательна и добра до конца: она с чарующей улыбкой попросила водителя остановить автобус возле дорожного туалета и сопровождала туда девочку, в то время как мистер Блоттон сидел, надувшись, на своем месте.

— Моя мама будет скучать по мне, — пыталась поделиться с дамой девочка. — Я хочу домой, к маме. Мы полетели на самолете, но он упал с неба.

Но, несмотря на все свое очарование, дама не говорила и не понимала по-английски, поэтому она просто усадила девочку рядом с мистером Блоттоном, и водитель тронул автобус, недовольно бормоча себе под нос. Автобус шел с опозданием в две минуты пять секунд, что во Франции недопустимо.

Но кто знает, может быть, еще кто-то понимал по-английски в автобусе?

— Куда мы едем? — потянула Нелл за рукав мистера Блоттона. — Пожалуйста, поедем домой.

— Пропади ты! — вслух высказался мистер Блоттон.

«Слишком опасно теперь убивать ее, — думал в пути мистер Блоттон. — Нас заметили».

Кроме того, какой прок от этого? Мертвое тело — это всегда хлопоты. Его нужно, тем или иным способом, убрать, а это уже денежные издержки. (Сегодня, конечно, вы можете анонимно продать тело для отделения органов, но вспомните: мы говорим о событиях тридцатилетней давности, а тогда не существовало широко распространенной пересадки органов).

К счастью для Нелл, мистеру Блоттону пришлось подумать — и прийти к иному решению. Он просто потеряет малышку Нелл, и потеряет с выгодой для себя. Он знал теперь, что делать.

Пропала!

Нелл спала в ту ночь в самой ужасной комнате, которую ей доводилось видеть: это был алжирский квартал Парижа, где у мистера Блоттона водились друзья. Со стен были содраны обои, и из-под их остатков постоянно шмыгали взад-вперед отвратительные насекомые. Постель была без простыней; лишь накрыта одеялом. Нелл, однако, спала, как убитая; свой голод ей пришлось утолить тарелкой страшно наперченного супа. Мистер Блоттон уложил ее в постель, но, когда она проснулась, его уже не было. Она была и рада этому, и огорчена, так как стала еще более одинока. Во сне она однажды кричала и плакала, и звала маму, но вошла молодая темноволосая и темнокожая женщина и успокоила ее. Она говорила на непонятном Нелл языке, но показалась ей доброй.