— Гм… да, — пробормотала Беатрис, раздвигая ноги.

Он встал на колени и пальцами свободной руки начал ласкать ее лоно. Беатрис застонала и облизнула губы.

Уэйн принялся целовать ее, не пропуская ни одного заманчивого местечка. Постепенно он добрался до грудей, обводя языком твердые соски. Когда она подняла руки, чтобы коснуться его спины, он ловко поймал их и прижал по обе стороны ее головы — он боялся, что она обнаружит отсутствие растительности у него на спине или удивится ширине плеч. Джон был значительно меньше его ростом и наверняка волосатее.

— Скорее, скорее, — торопила она его жарким шепотом.

Уэйн улыбнулся, раздвинул ей ноги и вошел в нее.

— Да, да, скорее, — снова простонала она, и Уэйн злорадно ухмыльнулся.

— Все, что скажешь, дорогая, — прошептал он по-французски. Беатрис замерла и напрягла руки, пытаясь вырваться.

— Ах ты французский подо… — начала она, но он прервал ее поцелуем и одновременно еще глубже вошел в нее.

Беатрис почувствовала, как судорожно дергается тело при таком вторжении. Никогда прежде ей не приходилось ощущать такой огромный пенис внутри себя. Она застонала, сначала от гнева, потом от страсти, с которой ничего не могла поделать. Чувствовала, как растягиваются мускулы влагалища, чтобы вместить его. Ей хотелось закричать, обругать, убить, но помешал оргазм. Она выгнула спину и вздрогнула, а Уэйн продолжал ритмично двигаться, наблюдая за ее потным лицом с насмешливым удовлетворением. Но ему было этого мало. Он быстрым движением сорвал с нее маску. Хотел, чтобы она видела, кто ее трахает. Глаза ее распахнулись, в них читались ненависть, презрение и страсть.

— Я тебя убью, — задыхаясь, выговорила она.

Уэйн рассмеялся, все ускоряя темп, и увидел, как ее лицо беспомощно исказилось еще в одном оргазме. Он кончил сам и свалился на нее, прижав ее к кровати.

Беатрис тяжело и со свистом дышала. Уэйн быстро поднялся и оделся.

— Благодарю вас, леди Платт, было очень мило, — сказал он с безукоризненным английским произношением.

Беатрис смотрела ему вслед. Потом с яростным воплем схватила изящную мейссенскую вазу стоимостью в несколько тысяч фунтов и швырнула в него, норовя попасть в голову. Но Уэйн успел закрыть за собой дверь и только слышал, как разлетелся на куски драгоценный фарфор. Теперь ему оставалось лишь дождаться, когда она начнет забавляться с настоящим Джоном, и послать в ее комнату сэра Мортимера. Этим он отплатит ей за все те гадости, которые она нашептывала на ухо мужу. Весело насвистывая, он направился в свою комнату.

В Лондоне Вероника ужинала с Себастьяном и сэром Джулиусом.

— Уф, невероятно вкусно, — пробормотала она, пережевывая сочный кусок говядины по-веллингтонски.

— Я знал, что ты приедешь, и велел приготовить на шестерых, — пошутил сэр Джулиус.

— Вы — поросенок. Себастьян, ведь он поросенок, верно? — обратилась она к Себастьяну за поддержкой.

— Он похрюкивает, когда ходит, — согласился Себастьян с совершенно серьезным лицом, отпивая глоток красного бордо.

Сидящая напротив Вероника начала давиться от смеха.

Сэр Джулиус добродушно хлопнул ее по спине, потом повернулся к Себастьяну.

— Видишь? Ну куда с ней можно пойти? — пожаловался он. — Она, еще когда совсем маленькой была, ела как баклан. Расскажи ей что-нибудь интересное, это единственный способ обуздать ее прожорливость.