— Ну все, гады, оборотни проклятые, теперь судить буду я…

Потом почти одновременно подъехали реанимационная и "скорая" из госпиталя бывшего КГБ, Нортухта монтировкой сорвал замок с двери, и Камалов сначала вместе с врачами вынес Шубарина, а затем сам, один, Татьяну. Как только машины уехали, шофер спросил застывшего в прострации прокурора:

— Хуршид-ака, куда вас теперь доставить — к Саматову, он просил заехать или позвонить, или вначале в госпиталь, определим Артура Александровича окончательно?

— Ты разве не слышал, как я поклялся Татьяне? — ответил Камалов непонятно и продолжил: — Поезжай к моему соседу…

— К какому соседу? — испуганно спросил Нортухта, решив, что с прокурором случился нервный срыв. Камалов понял, отчего вдруг испугался шофер, и пояснил:

— К Газанфару. Он через дом от меня живет. Эта мразь может знать, как заманили Артура в ловушку, может, и про Татьяну что-то поведает, она ведь за час до смерти хотела меня о чем-то срочно предупредить.

Когда подъехали к престижному кооперативному дому, Нортухта, подняв глаза на второй этаж, сказал радостно: "дома…" — он не раз подвозил Газанфара с работы. Поднялись вместе, позвонили, когда спросили — "кто?" — Нортухта небрежно ответил — "свои", — и дверь распахнулась. Увидев входящего следом за шофером прокурора, Газанфар кинулся в комнату, но Нортухта одним прыжком настиг его.

Камалов в ярости схватил Рустамова за грудки и выпалил зло:

— Подлец, из-за твоего предательства сегодня убили человека, и я поклялся, что буду сам судить оборотней, но прежде ты должен мне ответить на несколько вопросов. Кто выкрал Шубарина, Японца?

— Талиб, — мгновенно выдал Газанфар.

— А кто убил Шилову?

— Как убили?! Я же с ней расстался часа три назад, мы ужинали в "Лидо", испуганно съежился Рустамов, и прокурору стало ясно, что это дело не рук Газанфара.

— В "Лидо"? А кто еще сегодня там был? — спросил в упор Камалов.

— Сенатор. Миршаб.

— Они еще в ресторане?

— Нет, я думаю, сейчас они у Талиба, в загородном доме, ночью большой сходняк, решают, что делать с Японцем.

— Адрес?

— Не помню. Записку с адресом я отдал Сенатору в ресторане, но это точно в Келесе. Талиб мне по телефону сказал — если не найдете мой дом, спросите в чайхане, там, мол, любой подскажет.

Камалов переглянулся с водителем и сказал хозяину дома:

— Ты пойдешь с нами.

— Нет, только не в Келес! — забился в истерике Газанфар.

— А мы тебя туда и не собираемся везти, — отрезал грубо Камалов и пошел к двери. Нортухта следом повел Рустамова. Когда подошли к машине, Камалов сказал:

— Отвези его к Саматову, он ведь ждет от нас вестей, а я пойду домой, с меня на сегодня хватит. Завтра займемся и Талибом, в Сенатором, и Миршабом тоже…

Подав на прощание руку Нортухте, он долго не выпускал его ладонь, словно хотел что-то сказать, но потом вдруг обнял его и произнес:

— Прощай, ты хороший парень, Нортухта.

Достав из кабины свой автомат, не пряча, темной аллеей, через дворы, он пошел к себе… Растроганный шофер долго глядел ему вслед.

Дома Ферганец принял душ, словно смыл с себя грязь долгого дня, побрился, надел свежую сорочку и спортивный костюм.