Нынче содержание телефонного аппарата обходится дорого, и большинство заведений избавляется от лишних затрат, но в таком престижном ресторане, как "Лидо", телефон должен был бы быть обязательно.

Встретив в безлюдном холле официанта с подносом, полным коктейлями, поднимавшегося из бара первого этажа, она спросила:

— Где у вас тут телефон?

На что тот, подтверждая ее мысли, ответил:

— Раньше два автомата стояли внизу, и два тут, в холле, но нынче осталась одна кабина, о ней знают лишь завсегдатаи. Пройдите в конец холла, сразу за колоннами приемная директрисы, в трех метрах от ее двери в стену встроена кабина такого же цвета мореного дуба, что и обшивка вокруг, оттого и незаметная.

Поблагодарив любезного официанта, она направилась в сторону приемной, ей казалось, что в безмолвном холле на вощеном паркете ее каблучки слишком громко цокали.

В приемной как раз находился Сенатор, он звонил со служебного телефона домой, предупреждал, чтобы не ждали к ужину и что сегодня вообще приедет поздно. Для него было ясно, что хитрый Талиб затеял официальную разборку вместе с "авторитетами", чтобы "законно" приговорить к смерти Шубарина, а такие дела скоро не решаются. Он уже собирался закрыть кабинет и вернуться в банкетный зал, как вдруг услышал в тишине холла дробное цоканье каблучков, кто-то явно спешил. Он подумал, что это Наргиз, директриса, приехала, и выглянул за порог. Из-за колонны он увидел девушку Газанфара, которая с тревогой в лице решительно направлялась в его сторону, но он понял, что она торопилась к телефону. Рустамова поблизости не было.

Как всегда, профессиональное любопытство взяло верх — кому звонит, зачем звонит? И он, тихо прикрыв дверь, прошел в конец просторной приемной, где в закутке, за платяным шкафом, за обшивкой перегородки висели телефонные провода из кабины. Отсюда легко прослушивались разговоры, задумал этот трюк любвеобильный сердцеед, главный администратор ресторана Икрам Махмудович, подслушивавший своих любовниц. Девушка, с которой он любезно пил шампанское всего полчаса назад, быстро набрала номер, и мужской голос на другом конце провода по-служебному, четко ответил:

— Слушаю вас.

— Это Татьяна Шилова из отдела по борьбе с организованной, преступностью, пожалуйста, соедините с Хуршидом Азизовичем, — попросила она взволнованно.

— Не могу. У него генерал Саматов из КГБ, — ответил помощник прокурора. Сенатор уже понял, куда она звонит.

— Все равно доложите, дело не терпит отлагательств, передайте, что это касается Японца. Завтра может быть поздно.

— Хорошо, я попробую, — ответили из прокуратуры, и было слышно, как помощник направился в кабинет.

Для Сенатора стало ясно, о чем она хочет доложить, и в тот момент, когда Камалов сказал: "Я слушаю вас", — он разъединил тонкие телефонные провода.

Напрасно она еще минут пять пыталась дозвониться в прокуратуру, связь прервалась.

Прокурор Камалов, положив трубку, сразу почувствовал недоброе и спросил помощника:

— Она не сообщила, по какому поводу звонит?

— Речь шла о каком-то Японце, она просила соединить немедленно, ибо завтра, сказала, может быть поздно…

Генерал Саматов, еще находившийся в кабинете прокурора, обронил вслух:

— Может, они что-то пронюхали? Стрельцов доложил, что Шубарина постоянно снимали скрытой камерой какие-то люди, — и после паузы сокрушенно добавил: Вот что значат наша бедность и наша техническая отсталость, будь все телефоны в прокуратуре с определителем номера, мы бы без труда узнали бы, откуда звонила ваша Шилова по поводу Японца.

Потом, подумав, генерал попросил придвинуть ему спецсвязь — "вертушку" и позвонил к себе на Ленинградскую.