— Прости ему его невежливость, Посланник Богини, — донесся до Найла импульс нового начальника стражи из третьего города. — мы обязательно укажем ему на нее.

— Вы можете передать Сибилу, что он зря считает меня конкурентом, — ответил Найл. — Я не претендую ни на какой пост на севере. Выполнив свою сторону договора с Правительницей, я вернусь к себе домой. Я хочу жить и править в своем городе, а не в вашем.

— Но Сибил все равно считает, что Правительница уделяет гостям слишком много внимания, предпочитая тебя ему.

Посланник Богини не совсем понял, что имел в виду новый начальник стражи и попросил уточнить. Восьмилапый мялся. Исключительно вежливо Найл заявил, что не совсем разобрался в местных порядках, но знает о некотором их отличии от установленных в его городе.

Но начальник стражи не успел сказать то, что собирался: их разговор был прерван сильнейшим импульсом, пришедшим из диспетчерского центра. Пауки, обежавшие местных рыбаков, точно выяснили место, где регулярно пропадает рыба.

— Тебя сейчас доставят туда, Посланник Богини, — сказал диспетчер.

Стоило передаче сигнала закончиться, как Найл увидел четырех несущихся к нему молодых пауков из третьего города, вслед за ними бежали два подчиненных Дравига, последним приближался сам старый паук. Распрощавшись с начальником стражи, Найл уселся на спину одного из пауков из своего города. Они помчались в направлении Озера, затем тронулись вправо вдоль берега, пока не оказались у небольшого рыбацкого поселка, заселенного только людьми.

Здесь возвышалось с десяток небольших домиков, перед ними сушились сети, стояли лодки, часть мужчин ремонтировали одно из судов, две женщины штопали сеть, другие занимались обработкой улова. Под специальными навесами вялилась рыба.

По всей вероятности, отряд Найла, возвращавшийся с севера в темноте, пробегал этот поселок, но тогда Посланник Богини не успел рассмотреть эти дома, ночью погруженные во мрак, да и мысли его были заняты другим.

Сейчас жители находились на улице и ожидали появления гостей. Посланника Богини рассматривали с большим интересом, который даже не пытались скрыть. Найл вежливо поздоровался со всеми, а потом, не желая терять время, перешел к делу: он попросил рассказать, при каких обстоятельствах тут пропадает рыба.

Ему пояснили, что все жители поселка от мала до велика заняты ловлей и заготовкой рыбы для трех городов. Часть ловится с многочисленных суденышек (и удочками, и сетями), а на некоторые виды рыб выставляются сети на ночь, которые проверяют по утрам.

— Вначале мы просто считали, что в определенные дни нам не везет, — поведал один мужчина средних лет с обветренным лицом. — Потом кто-то из нас задумался…

Даже старики не помнили, кто предложил на всякий случай установить у подхода к сетям капканы. Сделано это было после того, как в день, когда ожидался огромный улов, сети опять оказались пусты. Выходившие на лодках в море, знали, что целые косяки в этот период мечут икру — и в сетях просто не могло не оказаться ни одной рыбины. Если бы воры брали хотя бы половину улова, рыбаки, возможно, и не догадались бы об их ночных набегах.

Капканы были установлены, и через несколько дней делающие утром обход рыбаки нашли в одном довольно крупную сандалию и увидели капли крови, а в другом оказались обрывки какого-то белого полотна.

Рыбаки тут же доложили о случившемся паукам, отвечавшим за рыбную ловлю в городах, в эти места набежала целая делегация восьмилапых, они рыскали по окрестностям, что-то выискивали, но так ничего и не нашли. Потом еще несколько раз прибегали восьмилапые гонцы из первого города, но тоже ничего не обнаруживали.

А рыба периодически исчезала — несмотря ни на какие капканы. Правда, после того, как тут появилась делегация восьмилапых, пару месяцев никто не воровал улов, но потом все началось опять.