На фрегате «Корапь» мы открыли остров каннибалов да и один завалященький островок с кладом. Вспомнился и текст записки, запечатанной во флаконе Мумма:
Надо отметить, что автор записки имел в виду не героя гражданской войны В.И. Чапаева, а английского кладоискателя Тчепая.
– А помните Аллевопээгу? – спросил Лёша.
– Песнь джунглей свела меня тогда с ума, – невольно вздрогнул капитан.
– Я и сейчас дрожу, – признался Лёша. – Давайте же подрожим вместе и споём эту заунывную песнь. Ностальгически.
И мы запели песнь в честь Аллевопээги – вечного странника.
Так мы пели и дрожали, как вдруг с океана донёсся пронзительный клич.
– Что это? – вздрогнул Суер.
– Не знаю, – шептал я.
Вихляющий каноэ приближался к острову. Одинокая фигура правила парус.
– Неужели? – сказал Лёша. – Неужели она с вами?
Да, это была мадам Френкель.
– Идиоты, – обругала она нас с капитаном, – поплыли к Лёше, а меня не взяли. Пришлось раскутываться самой.
– Мадам! – кричал и плакал Лёша Мезинов. – Как вы странны!
– А помнишь, как мы плавали вместе? – всхлипывала мадам. – Я за всё плаванье ни разу не раскуталась, а вот эти волки, – кивнула она на нас с капитаном, – совсем обо мне забыли. Кутаюсь так, что мачты дрожат, а эти – ноль внимания.
– Мадам! – приглашал Лёша. – Закутайтесь в одеяло и ложитесь вот здесь рядышком на песок.
– Нечего ей здесь особо кутаться, – строго сказал Суер. – Ты уж, Лёша, прости, но мы должны продолжить плаванье. Ты сам решил остаться на этом острове, и мы завели новый фрегат. В шлюпку! А то мы здесь растаем от ностальгии.
Что поделать? Пришлось нам с мадам прыгать в шлюпку, обнимая на прощанье старого друга.
– Одного не понимаю, – говорил мне капитан, – почему всё-таки в том первом, плаваньи тебя называли Дяй.
– Извините, сэр, это – усечённое.
– Что – усеченное?
– Слово, сэр.
– Что ещё за слово, которое усекается таким странным образом? «Лентяй»?
– Извините, сэр, тогда бы было – «Тяй».
– Да ну, – сказала мадам Френкель, – скорей всего что-нибудь гадкое, ну вроде – «негодяй».
– Дяй – гордое имя, – пришлось пояснить мне. – С нами тогда плавал некий кок Евгений Немченко. Он-то и усёк искомое слово. Дяй – великое усекновение прекрасного русского слова «разгильдяй».
Глава ХLI. Вампир
– Ты знаешь, чего мне кажется? – сказал как-то Суер-Выер. – Мне кажется, что у нас на борту завёлся энергетический вампир.
– Помилуй Бог, что вы говорите, сэр?!
– Чувствую, что кто-то сосёт энергию. Сосёт и сосёт. Ты не догадываешься, кто это?
– Не Хренов ли?
– Да нет, – поморщился капитан. – Хренов, конечно, вампир, но вампир интеллектуальный. Сосёт интеллект своими идиотскими выходками. Здесь замешан кто-то другой.
– Кто же это, сэр?
– Конечно – Кацман.
– Помилуйте, сэр. Как только еврей – так обязательно вампир энергетический. Кацман – порядочный человек.
Я тревожно оглядел палубу. Лоцман Кацман в этот момент стоял на корме и пил свой утренний пиво. |