Землетрясение стихло, когда Сара добралась до тротуара. Чип уже изучал меню в окне соседнего ресторана. Он улыбнулся и притянул к себе Сару, словно ничего не случилось, словно солнце не заходило ни на минуту, словно его и совершенно не беспокоило это маленькое «нет». Так, просто шутка.

Сара все еще дрожала от смущения. Она терпеть не могла никаких сцен. Девушка любила оставаться в тени. Ей хотелось что-нибудь сказать Чипу, выбранить его, объяснить, что ризотто не так важен.

Но она знала, что это бесполезно. Он бы только посмеялся над ней. Он бы даже не понял.

Как сейчас Сара видит эти качающиеся серьги. И каждый раз, когда она вспоминает об этом случае, ей становится тяжело на душе, ею овладевает тревога за Чипа.

Страх?

Тогда Чип взял ее за руку и они вошли в ресторан, у стойки бара была куча народу. Все столики были заняты. Мест не было. Но Чип раздобыл для них столик и они пообедали.

Это так просто для него. Он требует, чтобы все было просто.

Если все так просто, зачем я ему нужна?

Казалось, она была ему нужна только тогда, когда они занимались любовью. Тогда казалось, что ему была нужна вся Сара, вся, целиком. Ему хотелось ласкать ее, успокаивать ее. Чип был готов чуть ли не проглотить ее. Готов доставить ей удовольствие. Готов сделать все, чтобы угодить ей. Угодить ей, угодить ей...

Да, да, да.

Только это быстро проходит.

А ей он нужен?

Он так ей нравится! Так темный мотылек летит к солнцу, рискуя обжечься, но стараясь подлететь как можно ближе. Саре нравились вечеринки в странных домах, похожих на миссионерские, или же в особняках, выстроенных на крыше небоскреба. Ей нравилось встречаться с занятными тщеславными людьми, стоявшими в привычных позах с рюмками в руках. Эти люди тратили столько усилий, чтобы выглядеть небрежно одетыми! Они были неистощимо остроумны и без конца смешили друг друга. Казалось, в жизни у них была лишь одна цель: хорошо выглядеть и рассмешить друг друга.

Сару им тоже удавалось рассмешить. Она прижималась к Чипу, пряталась в его тень и оттуда наблюдала за ними.

Саре нравился его «Порше». Ей нравился запах его лосьона после бритья. Он назывался «Наваждение». Наваждение для мужчин. Неужели мужчины не испытывают неловкости, покупая лосьон с таким названием? Не испытывают неловкости, спрашивая его в магазине?

Нет. Для него это легко.

Ей это в нем тоже нравится.

Но нужен ли он ей?

Нужно ли ей задавать себе этот вопрос? Нет.

Сара выключила компьютер, сунула в полотняную сумку пачку гранок и торопливо взяла Чипа под руку. Она прошла мимо двух рядов кабинок сливового цвета. Мимо кабинета Элиота. Заглянула попрощаться с ним. Мельком Сара видела, как он склонился над телефоном, ероша рукой седые волосы. Он успел заметить, что она была с Чипом. Элиот махнул ей, отпуская.

Молодые люди спускаются вниз на лифте. Чип уже что-то напевает. Он уже отошел от потрясения, вызванного изменением его планов. Пора целоваться. Сара уронила сумку и обеими руками притянула к себе его лицо. Самое время для долгого, сладкого поцелуя. До земли двадцать пять этажей.

– Транспорт! – бормочет он. – Терпеть не могу выбираться на побережье в пятницу вечером!

Молодой человек сжимает колено Сары, потом снова берется за руль.

Девушка поднимает колени, упираясь ими в обитое кожей отделение для перчаток.

– Некоторым из нас приходится зарабатывать на жизнь, – язвительно замечает она. – Другие могли бы выехать и пораньше.

– Люди явно переоценивают значение работы в своей жизни, – парирует он.

Все машины передвигаются на несколько футов вперед.