Мансур-эфенди с видимым удовольствием заметил впечатление, которое произвела на султана эта весть — погибли три изменившие его полку офицера, он понял это по вспыхнувшему гневу султана при этом неожиданном известии, подобного которому, конечно, еще никогда не было!

— Они хотели проникнуть в женские покои? — спросил Абдул-Азис. — Офицеры хотели отважиться проникнуть в женские покои?

— Увы! Я вынужден ответить утвердительно на вопрос вашего величества!

— Намеренье это заслуживает строжайшего наказания! Говори же! Им ведь не удалось исполнить своего намерения, это не могло им удасться, так как покои строго охраняемы.

— Тем не менее они привели в исполнение свое желание.

— Как! Они попали в женские покои?

— Да, ваше величество!

— В таком случае неверные стражи первые получат наказание, — гневно воскликнул султан, — где была стража?

— На своих местах, но капиджи не смели задержать офицеров!

— А евнухи? А ты? Где был ты?

— Я только что лег спать!

— В таком случае, ты ответишь мне головой за то, что дерзким офицерам удалось это неслыханное дело! — воскликнул султан.

— Смилуйтесь! Умоляю ваше величество о помиловании!

— А евнухи? Где были они?

— Они отлучились на минуту!

— Пусть за это бросят их в подземные тюрьмы сераля, и назначить других сторожей, ты же, под наблюдением которого находится весь дворец, сложишь немедленно маршальский жезл! Где трое офицеров?

— Они отдали мне свои шпаги и находятся теперь во дворце Долма-Бахче в ожидании приговора вашего величества!

— Они заслужили смерть! — воскликнул султан з сильном раздражении. — За эту дерзость они поплатятся головами!

Шейх-уль-Ислам слышал приговор — улыбка торжества скривила ему рот.

Итак, три офицера недолго должны были пережить выход из полка капиджи, выход, так оскорбивший Шейха-уль-Ислама.

— Смилуйтесь надо мной! — молил гофмаршал, преклоняя колена пред султаном. — Всенижайший раб вашего величества невинен в ужасном происшествии!

— Прочь с глаз моих, вон из дворца! Мне уже давно донесли, что ты в должности гофмаршала приобрел большой капитал! Если деньги нажиты честным путем, они останутся у тебя, но следствие покажет, верным ли слугой был ты мне.

Гофмаршал лежал на ковре, дрожа от страха, как преступник, внезапно увидавший, что вина его открыта. Он не мог произнести ни слова и только простирал руки к султану.

Гневный жест последнего приказал ему оставить кабинет. Абдул-Азис был в гневном возбуждении, которое до сих пор было только раз замечено в нем, когда он впал в тяжкую болезнь. Лицо его было бледно, глаза лихорадочно блестели, неровными, порывистыми шагами ходил он взад и вперед по кабинету.

— Разошли приказы, великий муфтий, — закричал оп Шейху-уль-Исламу, — пусть их отошлют сегодня же к великому визирю! Трое офицеров должны быть приговорены к смерти, евнухи — к удалению, а гофмаршал привлечен к строжайшему следствию — это моя воля! Ступай!

Мансур-эфенди знал султана — он очень хорошо понимал, что в данную минуту лучше всего ретироваться, поэтому немедленно поспешил воспользоваться приказанием удалиться. Кроме того, во время сегодняшней аудиенции он достиг всего, чего только желал, а потому с внутренним удовлетворением оставил кабинет. В руках его был важнейший вопрос двора! В руках его было достижение полного доверия принцев.

Таким образом, он держал теперь в своих руках все нити и одним ударом опередил султаншу-мать во всех вопросах.