— Конечно, это было бы досадно, — заметил Сиди, — этот Магомет был, как вы помните, правой рукой Мансура-эфенди и Гамида-кади.

— А они не оставят без мести смерть своего приверженца и любимца, я готов поручиться за это, — продолжал Гассан. — В настоящую минуту они уже знают о случившемся, а потому мне хотелось бы немедленно принять меры!

— Мне кажется, ты все дело принимаешь серьезнее, чем оно есть, — сказал Зора, — спор, перешедший в поединок, в котором одна сторона тяжело ранена, — вот и все!

— Между прочим, этого достаточно для того, чтобы подвергнуть тебя смертельной опасности, несмотря на все твои заслуги, — возразил Гассан, — я постараюсь отвратить худшее и, по крайней мере, быть у султана раньше других.

— Сделай это, друг мой, я сам рано утром явлюсь с надлежащим докладом, тогда мы можем быть спокойны!

Три друга вернулись в город, Зора и Сади отправились на свою общую квартиру, Гассан же немедленно поехал в Беглербег.

Чего он опасался, то уже случилось. Весть о происшествии под окнами дворца была уже доставлена Мансуром-эфенди и Гамидом-кади во дворец и дошла до султана, который был ею сильно раздражен.

Гассан тотчас же понял опасность, но и он не постигал всей ее глубины.

Шейх-уль-Ислам был уже в кабинете султана. По просьбе Мансура ненавистный ему Гассан должен был во время аудиенции оставить кабинет. Это обстоятельство неприятно подействовало на султана, так как отсутствие Гассана не нравилось ему, хотя он и уступил желанию Мансура-эфенди.

Шейх-уль-Ислам с важным видом вошел в кабинет и преклонился перед султаном.

— Что ты имеешь мне донести, великий муфтий? — спросил Абдул-Азис.

— Я пришел вымолить у вашего величества наказание на голову недостойного, — отвечал Мансур-эфенди, едва сдерживая свое бешенство, — на голову офицера армии вашего величества, который злоупотребил оказанными ему доверием и милостью. Не по опрометчивости, не в минуту раздражения совершен этот поступок, он совершен с умыслом и обдуманно!

— О каком поступке ты говоришь?

— Не знаю, донесено ли уже вашему величеству, что сегодня вечером совершено убийство начальника капиджей Магомета-бея.

— Убийство? Я слышал о поединке, — сказал султан, — это другого рода дело!

— Поединком это назвать нельзя, так как Магомет-бей не принял вызов! Это было убийство, а не дуэль. Зора-бей поджидал начальника капиджей, подкараулил его и затем, несмотря на его отказ принять вызов, обнажил против него оружие!

Лицо султана омрачилось.

— Конечно, это не поединок, — сказал он, — хотя и тот был бы достоин наказания, я желаю, чтобы мои офицеры жили в согласии!

— Зора-бей во мраке ночи подкараулил начальника капиджей у ворот дворца и в своей безмерной дерзости, даже не приняв во внимание места, заколол Магомета-бея под окнами дворца вашего величества!

— Заколол? Убил?

— Магомета-бея больше нет р живых.

— Это неслыханно! И еще под окнами сераля?

— Это-то и увеличивает тяжесть моего обвинения!

Султан позвонил. Вошел дежурный адъютант.

— Позови Гассана-бея! — приказал султан.

Когда Гассан явился на зов, Шейх-уль-Ислам искоса глядел на него, не изменяя своего положения.

— Гассан-бей, отправляйся немедленно с двумя офицерами к Зоре-бею и арестуй его, — приказал султан, подходя к письменному столу и подписывая приказ об аресте, — Зора-бей совершил тяжкое преступление! Я знаю, что он твой друг, но надеюсь, обязанности перед султаном стоят у тебя выше дружбы! Делай, что тебе приказано, и отведи офицера в тюрьму сераля, и пусть он там ждет следствия и приговора!

Шейх-уль-Ислам с удовольствием выслушал этот приказ, он добился новой победы.