Итак, Мансур тоже был здесь! Он разделял с Лаццаро одиночество пустыни!..
XXX. Смерть принцессы
Принцесса могла быть вполне довольна: Сади-паша был навсегда изгнан султаном! Кроме того, говорила она себе, если Сади действительно снова соединился с Рецией, чего она, впрочем, наверняка и не знала, то их счастье было навеки омрачено тем, что у них не было их ребенка, и это счастье никогда не могло вернуться, так как принцесса была уверена, что их ребенка нет в живых.
Однажды утром, когда принцесса приказала позвать к себе Эсму, ей доложили, что та неожиданно сильно заболела.
Рошана так привыкла к своей верной служанке, что была сильно раздосадована ее болезнью.
Сильная горячка лишила Эсму сознания, и в бреду она произносила дикие, бессвязные слова.
Принцесса приказала позвать к Эсме доктора, но последний выразил мало надежды на выздоровление. В те минуты, когда Эсма приходила в сознание, на нее нападал такой страх, что горячка еще больше усиливалась. Тогда она говорила о ребенке в лодке, об ужасной буре, о страхе перед принцессой и снова впадала в бред, в котором большую роль играла бурная ночь.
Наконец молодая девушка начала, казалось, поправляться, потому что в одно прекрасное утро она была вполне спокойна и совершенно пришла в сознание, но доктор покачал головой и объявил, что это улучшение обманчиво и что к вечеру больной уже не будет в живых.
Эсма тоже, казалось, чувствовала это, тем не менее она не жаловалась, а спокойно покорилась судьбе, но у нее было только одно желание: сообщить перед смертью одну вещь принцессе.
Когда принцессе донесли о последнем желании умирающей, она согласилась исполнить его и отправилась в комнату Эсмы, которую предварительно как следует проветрили.
Увидев принцессу, Эсма громко зарыдала.
— Я не могу умереть, принцесса, не сделав тебе одного признания, — вскричала она.
— Признания? — сказала Рошана, подходя к постели. — Говори, в чем ты хочешь мне признаться?
— Обещан простить и помиловать меня, принцесса. Сжалься над умирающей.
— Будь спокойна, я прощу тебя. Если ты что-нибудь тайно похитила у меня, то я слишком богата, а ты достаточно наказана угрызениями совести.
— Я ничего не похищала у тебя, повелительница, я только не исполнила одного твоего приказания!
Принцесса не подозревала, что это было за приказание.
— Это я тоже могу простить, — сказала она.
— О, благодарю, благодарю тебя, повелительница! — вскричала Эсма. — Если ты прощаешь меня, то я умру спокойно. Мне тяжело было хранить эту тайну, но если я поступила несправедливо по отношению к тебе, то не по отношению к несчастному ребенку…
— Какому ребенку? — вздрогнув, спросила принцесса.
— Ты приказала мне убить ребенка, который был отдан на попечение садовнице Амине!
— Говори! Что же ты сделала?
— Я не убила его!
— Ты оставила его в живых?
— Я была не в состоянии своими руками утопить малютку!
— Ты — неверная служанка! — в неописуемом гневе вскричала Рошана. — Ты не исполнила моего приказания!
— Сжалься! — прошептала Эсма слабым голосом.
— Говори, что ты сделала?
— Я принесла ребенка на берег. О принцесса, это была ужасная ночь, с той ночи я не нахожу себе нигде покоя! Гром гремел, и молния поминутно освещала небо, я не могла бросить ребенка в волны, я положила его в лодку, отвязала ее от берега и пустила на волю ветра и волн…
— Правда ли это? Не лги в последние минуты! — сказала принцесса. |