— Нужно арестовать всех принцев, кроме принца Юссуфа, — продолжал Мансур. — Не только принцев Мурада и Гамида, но и Решила и Нурредина — таков мой совет. Арест должен быть произведен со всей возможной осторожностью и никак не позднее завтрашнего утра.

— Да, я согласна с тобой, это необходимо.

— Кроме того, надо объявить принцам, что они не могут принимать никого без ведома главного камергера, мушира Чиосси, и что они могут посылать письма, только прочитанные и подписанные им.

— Да, никакая мера не слишком строга, когда дело идет о безопасности султана. Я сейчас же еду в Беглербег, чтобы уговорить султана арестовать принцев. Благодарю тебя за твои советы, — продолжала султанша, поднимаясь с дивана. — Я надеюсь, что скоро буду иметь возможность вознаградить тебя за них.

С этими словами она вышла из зала совета, у дверей которого ее ожидал черный слуга.

Выйдя из развалин, султанша Валиде села в карету и велела везти себя в Беглербег.

Мансур глядел ей вслед с торжествующей улыбкой. Прежде такая хитрая и проницательная, султанша попала в расставленные для нее сети. Если ей удастся уговорить султана последовать советам Майсура, то его падение неизбежно, так как подобные меры заставят колеблющихся еще министров примкнуть к заговору.

Кроме того, он думал еще больше усилить впечатление, произведенное султанскими повелениями. Он хотел организовать покушение на жизнь принцев и притом так, чтобы оно было приписано султану или султанше Валиде.

С этою целью он направился в келью дервиша Алаи, который с наступлением ночи оставлял свое обычное место вблизи башни Мудрецов.

Алаи лежал на полу своей темной кельи, в которую свет и воздух проникали только через узкое окно.

Но, несмотря на мрак, он узнал Мансура и упал перед ним на колени.

— Алаи! — сказал Мансур.

— Я слушаю тебя, великий шейх.

— Ты молишься?

— Я молюсь день и ночь, но мои грехи так велики. Я должен постоянно кинжалом напоминать себе, что я заслуживаю смерти.

— Хочешь получить прощение своих грехов?

— Да, великий шейх, мудрый и могущественный Баба-Мансур! — вскричал в восторге дервиш. — Ты сжалился надо мной, ты хочешь дать мне прощение!

— Но ты ведь знаешь, что для того, чтобы заслужить его, надо сделать что-нибудь необыкновенное, какой-нибудь подвиг.

— Назови мне его, повелитель. Сжалься над твоим несчастным рабом!

— Тогда ступай в Долма-Бахче и проникни во дворец с кинжалом.

— А потом? Потом что?

— Ударь кинжалом, если увидишь, принцев.

— Принцев? Они должны погибнуть?

— Сохрани тебя от этого Аллах! Ты должен дать схватить себя там!

— И это то дело, о котором ты говорил?

— Иди и исполни его! — приказал Мансур.

С этими словами он скрылся ловким и быстрым движением за выступом стены и оставил келью дервиша, прежде чем тот успел заметить его исчезновение.

— Где ты, великий шейх? — вскричал в изумлении Алаи, не видя больше Мансура. — Где ты?.. Здесь нет никого! Это было, значит, видение!.. Я повинуюсь его приказанию! Наконец я заслужу прощение!.. Прощение!.. Прощение!..

Слова Мансура Алаи счел за слова духа, посланного пророком, и слепо им повиновался.

Между тем султанша Валиде не теряла времени, и все принцы были арестованы и отправлены во дворец Долма-Бахче.

Там мушир Чиосси сообщил им, что султан приказал, чтобы они не выходили из дворца и не принимали никого, не получив прежде на это разрешения.

— Значит, мы здесь в тюрьме? — вскричал принц Мурад.