– Смотри на шарик... – тихо, но уверенно прошептал я. – Смотри... Смотри... Ты весь в него втягиваешься и в нем засыпаешь... Засыпаешь... Ты расслабился... Расслабился и закрыл глаза...

К моему удивлению Шура выполнил все, что я ему нашептал. Он сидел неподвижно с закрытыми глазами и тихо посапывал.

"Ну, ты даешь! – подумал я о себе. – С такими талантами, да в тайге клещей кормить. Да я всех Кашпировских за пояс заткну. Деньги лопатой буду грести! Но сперва надо выбраться отсюда без существенных телесных повреждений..."

И, приблизив лицо к Шуриному, я начал говорить:

– Ты Чернов Женя, а здесь на шахте я тебя Костиком называю. Из Москвы ты сюда прибыл доллары в шахте искать. Узнал о них из Юдолинской записной книжки. И все, что ты хочешь – это найти их и мне отдать на пропитание сумасшедшим Харитоновки, а также в личное пользование. Теперь ответь, кто ты?

– Я Чернов Женя из Москвы. Здесь меня Костиком зовут. Я ищу доллары на шахте, – монотонно ответил Шура.

– Молодец. Всегда это помни. Еще не забудь, что Хачик тебя душевно приговорил меня, Шуру, убить, но я тебя, гада, вовремя перезомбировал. И еще ты – инженер-геолог, кандидат наук и приблизительно говоришь по-английски. И в Москве у тебя двое детей. Мальчик 25 лет и девочка 5 лет. Зовут их Валя и Поля. Да, еще у тебя в Москве есть классная любовница по прозвищу Хвостатая смерть. Телефончик ее у Шуры возьмешь. Теперь спи спокойно, товарищ, ровно десять минут.

И, оставив Шуру сопящим на стуле, я направился было в столовую, но сообразив, что манию преследования никаким гипнозом не выбьешь, вернулся к нему и сказал:

– Да, Женя, чуть не забыл. У тебя – мания преследования. Микробы тебя повсеместно преследуют. Совсем озверели – лезут отовсюду. Будешь по двадцать пять раз на дню руки хозяйственным мылом мыть. Запомни – по двадцать пять раз! Не больше и не меньше.

Спустившись затем в столовую и найдя там всех, кроме Бориса с Инессой, я попросил подняться их наверх. Коля идти отказался, сославшись на чрезвычайную занятость борщом. Когда психи ушли, в мое сердце заползло гадкое подозрение и я бросился в свою спальню. Открыв в нее дверь, я увидел под люстрой голый Борькин зад и под его головой – головку во всю оргазмирующей Инессы.

– Ну, ты и сукин сын! – только и смог сказать я, чрезвычайно расстроенный изменой любовницы. – Кончай скорее, гад. Ты мне все кино испортишь.

И, выходя из спальни, обернулся и гаркнул во все горло: "Инесса, тебя Шура зовет". И ушел наверх, в бытовку.

Когда Шура проснулся, мы все, кроме Коли, стояли вокруг него.

– Ты кто? – грозно спросил я его.

– Я – Чернов Евгений. Здесь меня Костиком зовут, – сказал Шура, брезгливо рассматривая свои ладони. – Хачик меня подговорил Шуру вашего убить. Но Шура меня вовремя перезомбировал. А сюда я приехал из Москвы доллары искать. Можно я пойду руки помою?

– Потом, Костик, помоешь! – ответил я ему и, грозно оглядев притихших зрителей, продолжил:

– А я кто?

– Ты Шура! – сказал он с уважением. – Ты здесь самый главный.

Уловив это уважение я подумал: "А уважал ты себя, гаденыш... Наполеоном ихним себя считал..." И, усмехнувшись догадке, продолжил допрос:

– А фамилию мою знаешь?

– Нет не знаю. Ты сам ее за ненадобностью забыл.

– А кто такой Хачик знаешь?

– Да. Кликуха это Мартуна Харатьяна. Он за тобой охотится из-под земли. Убить хочет.