Ай,   простонала я слабо. Мой позвоночник болел, а гитара при падении, ударилась о мой лоб, издав громкий тон.   Всё в порядке. Я только споткнулась.

  Но это же   это же гитара Анни. Почему она у тебя?

Вот чёрт. Моя жизнь стала такой напряжённой, с того времени, как Леандер был со мной. Раньше ложь была для меня своего рода спортом. Это приносило мне удовольствие. Теперь же это стало необходимостью, и в этом больше не было ничего весёлого.

  Потому что мы на школьной поездке будем петь песни, и господин Рюбзам попросил меня, чтобы я для этого выучила пару ... аккордов. Анни одолжила мне гитару.

  Ты была у Анни в доме престарелых? И не сказала мне об этом?

  Да.   Я со вздохом встала, и нащупала маленькую шишку на лбу. Не так уж скверно. Но моя спина всё ещё болела.   После школы. У нас не было последнего урока.

  Хм.   Мама оставалась подозрительной. Я не могла обвинить её в этом. Я была ужасно немузыкальной.

И отсутствие этой музыкальности всегда было моим лучшим аргументом, отказываться от балета. Хотя у меня и было чувство ритма, что признал даже Сердан, когда ещё разговаривал, а Сердан был чертовски хорошим танцором брейк данса, почти таким же хорошим, как и Леандер, но я не могла ни петь, ни играть на инструменте.   Я подумала, что ... ну. Что парням это может быть понравиться,   добавила я смущённо и опустила глаза. Леандер, насмешливо фыркая, свалился на пол.

  Ах, моя маленькая большая Люси.   Прежде чем я смогла сбежать, мама обняла меня. Мой нос погрузился в бархат её розового шарфа, я закашляла, потому что из за её духов у меня запершило в горле. Сладких духов. Слишком сладких. Она отпустила, прежде чем у меня потемнело в глазах. Глубоко тронутая, она смотрела на меня.

  Ты заучиваешь для Сердана песню? Как трогательно. Как очаровательно!

Ах, проклятье. Мама всё ещё думала, что я влюблена в Сердана. Я, молча, кивнула. Песня для Сердана. Он сбежал бы быстрее, чем я смогла открыть рот. Если я вдруг захочу когда нибудь избавиться от него, это было бы хорошей возможностью   спеть ему песню из Мундоргел господина Рюбзама.

Плюс бренчание на гитаре.

  Но, Люси ...   Мамин взгляд стал обеспокоенным.   Будь осторожной, хорошо? Сердан принадлежит к другой культуре. Они срывают девушек, как яблоки с деревьев. И не успеешь оглянуться, как он заберёт тебя с собой в Турцию и ...

  О, мама. Это ведь ерунда. Сердан не собирается в Турцию. Он вырос в Германии. Он точно не похитит меня. Кроме того, я даже не знаю, нравлюсь ли ему.   Это было правдой. И мои слова прозвучали печальнее, чем я намеревалась. Леандер ещё раз фыркнул. У меня появилось желание выбросить его из окна. И дурацкую гитару вместе с ним.

  Ну ладно. Тогда упражняйся дальше, моё сокровище.   Мама погладила меня по волосам и вышла подчёркнуто медленно из комнаты. В дверях она ещё на одну две секунды приостановилась. Она надеялась, что я остановлю её, чтобы начать доверительный разговор между мамой и дочкой. Потом фыркая, она сдалась и удалилась на кухню.

Я бросила гитару на кровать. Леандер вытянул руку крепко взял её, встал и с любовью коснулся струн.

  Тихо!   прервала я его.   Ты можешь мне сказать, как мы это провернём? Что, если она снова зайдёт?   Я указала на дверь. Сегодня можно было ожидать всего что угодно. Были дни, когда наш уговор, сначала постучать, потом подождать, можно ли войти, был ей полностью безразличным.

А так как у меня в комнате часто случался не большой пожар, то ключ, чтобы закрывать дверь, мне не давали. Я была в её власти.

  Что она подумает, если гитара будет висеть в воздухе и играть сама по себе? Хм?   Одежда и объекты становились только тогда невидимыми, если Леандер носил их несколько часов плотно возле тела.