Лже-Маспалио потерял голову. Внезапно он толкнул набоба, вынуждая его спуститься с помоста, чтобы пересечь сад. Члены иностранных делегаций расступались при их приближении. Жесты Двойника стали судорожными, суматошными: кинжал несколько раз полоснул по джеллабе заложника, разрезая дорогую ткань. На спине посла расплывалось красное пятно, однако он — мертвенно-бледный, но решительный — не издал даже стона и гордо шел вперед.

Они миновали уже половину пути, что отделял их от главных ворот касбы. Внезапно все, кто находился рядом с вором и его жертвой, ощутили легкую дрожь у себя под ногами: казалось, это содрогаются сами земные недра. Вибрация усиливалась, приближалась с сумасшедшей скоростью.

И вдруг почва под ногами Двойника взорвалась. Фонтан черной земли взметнулся в небо. Крик фэйри разорвал тишину, когда мощные зубы обеих саланистр вгрызлись ему в лодыжку, челюсти захлопнулись, словно волчий капкан. Набоб, отброшенный вперед, пытался подняться и, как зачарованный, смотрел на Принца, извивающегося от боли. Ящерицы, напоминающие щупальца спрута, выползли из земли и впились в кости добычи. Потеряв равновесие, Двойник попытался ударить саланистр, но его сжатый кулак не нанес никакого вреда твердой чешуе этих тварей, которые сумели проложить себе дорогу среди останков Пламенеющих.

Борьба была заведомо неравной. Свенхам де Влтана бросился к Каэзариму, чтобы помочь послу встать, они оба не могли оторвать глаз от агонии того, кого считали Принцем Маспалио. Кехитская стража, приведенная супругой набоба, образовала плотное кольцо вокруг своего господина. Вопли Двойника становились все громче. Кровь заливала его ноги и текла по земле, окрашивая ее в ярко-алый цвет. Страдание жертвы раззадорило саланистр, которые продолжали вырывать куски плоти, подстегиваемые каждым новым стоном, срывающимся с побелевших губ несчастного.

Затем, когда многие уже решили, что видят развязку трагической пьесы, разыгравшейся этой ночью, тень агонизирующего фэйри сморщилась и задрожала. Едкий запах серы предшествовал величественному явлению ученика Аластора, палача Межбрежья. Нарушив собственноручно подписанный сговор, Маспалио бросил вызов Бездне. Подобное оскорбление заслуживало немедленного ответа, исключительного, показательного наказания, выходящего за рамки полномочий Фейерверщика. Срочно созванные Хаагенти многочисленные Высшие Дьяволы объединили свои усилия, чтобы позволить одному из них воплотиться на поверхности земли.

Перламутровая кожа, грудь, покрытая шрамами, складывающимися в дьявольские арабески, символы преисподней — ученик Аластора встал во весь свой гигантский рост и навис над Двойником. Остатки Тени плавали вокруг его тела, покрывая его темным саваном. Лапы с железными когтями обвились вокруг фэйри и грубо выдернули невысокого человечка из зубов саланистр.

Обезумевшие от страха гости отпрянули. Двойник потерял сознание — ниже колен его ноги были оторваны. Когти демона впились в бесчувственное тело, вливая в вены жертвы черную кровь, которая не давала фэйри умереть. Он должен жить, чтобы предстать перед Аластаром, перед своим будущим палачом.

Демон-ученик обвел грозным взглядом притихшую толпу, прижал Двойника к груди и растворился в ближайшей тени.

Я не испытывал ни малейшего желания бежать. Мысль о том, что я скоро умру, вызвала у меня странное облегчение, твердую уверенность, что именно так все и должно закончиться.

С робкой улыбкой Фейерверщик попросил меня проследовать за ним, он смотрел на меня взглядом перепуганного, провинившегося подростка. Облаченный в темную поношенную рубаху и стоптанные сапоги, этот парень нисколько не походил на того палача, который являлся в моих страшных снах. Угловатые черты лица, тонкие черные волосы и взъерошенный вид, а главное, нерешительное поведение невольно наводили на мысль о студенте, бредущем в обществе строго профессора.