Слова его были покрыты взрывом хохота.

Вслед за тем дверь была взломана, молодая девушка похищена и отнесена в трактир, где и оставалась до четырех часов утра. Все время из трактира доносился женский крик, покрывавшийся смехом и пением; последнее делалось, конечно, для того, чтобы заглушить крики невинной жертвы.

В четыре часа утра ее отнесли домой; соседи заметили, что, пока ее несли из трактира до дому, она не сделала ни одного движения, не произнесла ни одного звука.

От трактирщика не добились никаких разъяснений, на все вопросы он отвечал:

— Я не понимаю, что вы хотите сказать.

Надо полагать, что ему хорошо заплатили и обязали молчать под угрозой смерти.

На одной из ступеней лестницы капитан нашел печать с вырезанным на ней гербом.

Он показал ее жениху, и оба решили умолчать пока об этой находке и искать других доказательств; найденная печать должна была, по их мнению, значительно облегчить эту задачу.

Затем оба отправились в Версаль; капитан подал королю жалобу, которую энергично поддержал его нареченный зять.

Король отнесся к жалобе довольно легко, обещал принять меры к разысканию и наказанию виновных, но скоро забыл об этом деле: у него была новая любовница, которую он обожал, насколько был к тому способен; при таких обстоятельствах мог ли он помнить о несчастье, постигшем капитана его швейцарской роты.

Капитан и молодой человек поняли, что они должны рассчитывать только на себя.

Молодая девушка опасно заболела, но выздоровела, благодаря тщательному уходу; рассудок к ней вернулся, только, как это часто бывает, она ничего не помнила о страшном позоре, который перенесла. Доктор, ее лечивший, сообщил капитану, что она беременна.

Когда молодой человек узнал об этом, он объявил, что желает обвенчаться как можно скорее.

Желание молодого человека было исполнено; несчастное положение Луизы заставило его привязаться к ней еще сильнее; он стал относиться к ней не как к жене, а как к обожаемому ребенку.

Прямо из церкви молодые люди простились с друзьями и отправились в Бретань, в поместье, в котором родился ее муж.

Графиня, так как теперь Луиза стала графиней, произвела на свет девочку. Когда она оправилась, муж уехал в Париж, а оттуда в Версаль; там он отправился к графу Рене де Витре; граф был морским офицером, и только благодаря счастливой случайности оскорбленному мужу удалось застать его дома.

— Милостивый государь, — сказал он графу де Витре, — объявляю вам, что жена моя, которую вы имели низость обесчестить, родила дочь. Как вы думаете теперь поступить?

— Вы сошли с ума, милостивый государь, я не понимаю ни слова из того, что вы говорите.

— Вы лжете; вот ваша печать, я ее нашел на лестнице дома, куда вы ворвались, как ночной грабитель.

— Милостивый государь, — отвечал граф, — вы хотите мне предложить вызов? Так? Очень хорошо; я к вашим услугам, не потому, что я был действительно виновен в легкомысленном поступке, который вы мне приписываете, а потому, что вы оскорбили меня в моем собственном доме.

— Мне все равно, я желаю только вас убить.

— Это мы еще увидим.

Они спустились в сад, окружавший отель графа и взялись за шпаги.

Граф получил очень опасную рану.

— Когда вы выздоровеете, мы будем продолжать, — сказал молодой человек.

— Очень хорошо, — холодно сказал офицер. Враги расстались.

Когда муж Луизы вернулся в замок, он не нашел своей жены, она исчезла; никто не мог объяснить ему — как и куда.

— Это месть графа Витре, — сказал он.

Ребенок в это время жил у своей кормилицы; молодой граф поручил одному из своих друзей отвезти девочку в дом другого друга, где она должна была воспитываться на правах дочери.