— Что там еще такое? — спросил генерал, появляясь.

— Взгляните сюда, — сказал г-н Водрейль, указывая рукой на охотника.

— А! Это Шарль Лебо, — сказал генерал, улыбаясь. — Здравствуйте, друг мой, вы слышали?..

— Только конец вашего разговора, генерал.

— Черт возьми! — вскричал Водрейль. — И этого достаточно.

Шарль улыбнулся:

— Если вам угодно будет вспомнить, что я больше года был секретарем г-на Дореля, честнейшего из людей, которых я знаю, если вы припомните также, что мне уже давно известно все сказанное сейчас в соседней комнате и что я никогда ни единым словом не проговорился об этом…

— Это правда, — заметил губернатор, — г-н Дорель вполне доверял вам, и часто мы с ним говорили совершенно откровенно в вашем присутствии.

— Часто даже говорилось гораздо больше, чем было сказано сегодня.

— В таком случае, я обладаю особенной способностью забывать тотчас все слышанное, если оно не касается меня.

— В таком случае, вы человек умный и, кроме того, преданный и надежный.

— Предоставляю судить об этом г-ну Дорелю.

— Извините меня, г-н Лебо; я виноват и охотно признаюсь в этом, не сердитесь на меня, прошу вас; наше положение так затруднительно, что мы теряем веру в людей, а по временам и в самих себя, — прибавил он со смехом.

Пожав руку молодому человеку и простясь с генералом, губернатор ушел.

— Итак, вы слышали? — сказал генерал, переходя в гостиную и тщательно запирая дверь.

— Почти все, — отвечал Шарль.

— Что вы скажете на это?

— Печально…

— Счастье, что нас не слыхал никто, кроме вас.

— Конечно.

— Что меня печалит в данном случае, это не недостаток денег, оружия и солдат — в крайности, можно бы достать все это, — но меня приводит в отчаяние…

— Что же такое, генерал? — живо перебил его молодой человек.

— Недостаток карт, друг мой; я здесь чужой, страна неизвестна мне, как же я буду вести войну без этих проклятых карт? Меня уверяли, что я найду их здесь, а вы слышали, что сказал г-н Водрейль; он, без сомнения, личность, но его слабость губит нас. К несчастью, его неспособность повлечет за собой ужасную катастрофу; он не такой человек, какой нам нужен в настоящих обстоятельствах; я бы предпочел умного плута; с ним была бы возможность столковаться, но де Водрейль!.. Это дурак, который всего боится, которого громко сказанное слово приводит в дрожь, который хочет всем угодить и наживает себе только врагов! Дурак, имеющий лучшие намерения… О, если бы мне только достать карты! — воскликнул он, ударяя кулаком по столу. — Мы были бы в состоянии защищаться, а в случае неудачи могли бы, по крайней мере, наглядно представить наше положение.

— О, генерал! Неужели и вы отчаиваетесь? Наступило краткое молчание, голова генерала склонилась на грудь.

— Вы посылали за мной? — заговорил молодой человек.

— Да, это правда, друг мой, я думал… предполагал, что за недостатком этих несчастных карт…

— Я мог бы дать вам указания.

— Именно так.

— Но как бы точны ни были указания…

— Они не могут заменить карт, не так ли?

— Да, на безрыбье и рак рыба, — с грустной улыбкой отвечал генерал.

— Не печальтесь более, генерал, покушаем и рыбки.

— Как это? — воскликнул, вздрогнув, генерал.