— Да, Бен. Я остаюсь в команде. Но не ради вас.

На этот раз он улыбнулся по-настоящему искренне. С облегчением.

— Спасибо вам. Большое спасибо. Я…

— Но вы должны сдержать свое слово. Я здесь не в качестве дополнительной страховки. Это понятно?

Он согласно поднял руки, словно сдаваясь.

— Понятно.

Он хотел еще что-то сказать, но ему помешал внезапно подошедший к столику Фил. Он тяжело дышал и был страшно напряжен. Он еще не успел рта раскрыть, а Марина уже знала, что он сейчас скажет. Она почувствовала это. Она встала, быстро схватила свое пальто и сумку.

— Он снова сделал это, — сказал Фил. — Еще одно убийство.

Фенвик вскочил.

— Марина! — позвал Фил. И сказал, глядя в глаза Фенвику: — А вы останьтесь здесь, сэр.

Ответа он дожидаться не стал, просто повернулся и поспешил к выходу.

Фенвик снова сел.

И остался сидеть.

Глава 52

Эстер держала ребенка на руках и улыбалась. Она снова была гордой матерью.

Она вытерла почти всю кровь старой тряпкой, которую специально постирала и высушила для ребенка. Он был туго закутан в одеяло, а она сидела рядом с обогревателем, чтобы ему было тепло. Она не собиралась повторять прошлые ошибки. Такова жизнь. Она что-то читала, что-то видела по телевизору — это был процесс обучения. Этим она сейчас и занималась. Училась ухаживать за младенцем.

Ее муж был в состоянии перевозбуждения, когда принес ребенка домой. Она еще никогда не видела его таким энергичным. Охотничий азарт, сказал он. Это все сделала охота. Но ей было все равно. Ей был нужен только ребенок. Муж еще долго крутился вокруг нее, как будто был настолько переполнен впечатлениями, что не мог никуда идти. Хотя в конце концов все-таки ушел.

Она почему-то думала, что этот ребенок не будет таким слабеньким, как предыдущий. Во-первых, он был намного крупнее и больше двигал ручками и ножками. У него даже немного приоткрылись глаза. И это была девочка. Она проверила. Увидев это, она сначала улыбнулась, а потом радостно хихикнула.

— Ты понравишься моему мужу, — сказала она, продолжая улыбаться.

Но потом от этой мысли внутри у нее что-то кольнуло. Что-то темное и печальное. Она надеялась, что этого все-таки не произойдет. Потому что тогда он мог отвернуться от нее. Он мог бросить ее. Ради этого ребенка. А она будет наблюдать за тем, как он растет, зная, что однажды он заменит ее. Этого не должно случиться! Она не допустит этого. Лучше уж вообще не быть матерью, чем быть матерью, которую предали.

Темнота и печаль кристаллизовались, затвердевали, выстраиваясь под действием этих мыслей. Ее лицо исказилось внезапным приступом ярости. Она пристально смотрела на ребенка и тяжело дышала.

— Не смей! — прошептала она. — Лучше не смей, черт возьми!

Ребенок лежал перед ней, водил глазами по сторонам, делал ручками и ножками резкие конвульсивные движения. Она заставила себя перестать злиться на него. Потому что все это — дело будущего. Это еще не скоро. Они пока находятся здесь и сейчас. Ей предстояло материнство. Предстояло воспитать ребенка.

Она сидела и смотрела не него. Трудно сказать, сколько это продолжалось. В конце концов вся ее злость улетучилась, оставив на лице только безмятежное спокойное выражение. Ее тело снова принадлежало ей, дыхание было ровным и тихим. Она не сердилась.