Она снова пожала плечами.

Фил наклонился к ней. Слова его были твердыми, а голос мягким.

— То же самое вы проделали с нами, Софи. Вы заставили нас смотреть на Райана Бразертона. Заставили нас думать, что убийца — он. Заставили искать связь между ним и всеми другими жертвами, а не только с Клэр Филдинг. Вы бросили тень на его алиби, а сами предстали несчастной, забитой женой, которая послушно ждет мужа дома. И до смерти боится этого большого плохого дядю. Все это время вы играли с ним. И с нами. Покрывая, таким образом, настоящего убийцу, заставляя нас не замечать реальные взаимосвязи. Это и означает направить по ложному следу.

Софи ничего не сказала, но выражение ее лица изменилось. Фил не был уверен, но у него сложилось впечатление, будто его слова заставили ее чуть ли не гордиться собой.

Он был доволен, что сказанное произвело на нее нужный эффект.

— Просто какой-то Пол Дэниелс. Но потом все вдруг пошло не так, верно? И последний случай… Он вообще не должен был произойти. По крайней мере, не так скоро. И уж определенно не тогда, когда мы посадили Бразертона за решетку, обеспечив ему, таким образом, бронебойное алиби.

Он внимательно рассматривал ее лицо. Софи старательно впитывала его слова и обдумывала их. И ее явно не радовало то, что она слышит.

— Теперь мы знаем, что убийца не вы. Потому что во время последнего случая вы были здесь. Но нам также известно, что вы знаете, кто это делает. Так что рассказывайте.

Тишина.

Фил вздохнул.

— Послушайте, Софи. Мы задержали вас за убийство. С этим не поспоришь. За это вас посадят в тюрьму. И поскольку вы убили полицейского, посадят вас, как я понимаю, очень надолго. Поэтому, если вы хотите хоть как-то смягчить свое наказание, расскажите мне то, что я хочу знать. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам.

Фил не верил в то, что она ему сейчас же все выложит, но ему необходимо было хотя бы заручиться ее поддержкой.

Он терпеливо ждал, откинувшись на спинку стула. Софи улыбнулась. Это была все та же невеселая бесцветная улыбка, напоминавшая просто демонстрацию зубов.

— Это не имеет значения. Вы все равно не поймете.

Фил почувствовал, что начинает злиться, хотя и знал, что это не поможет. Он должен обуздать свои чувства, заставить их работать на себя. Он наклонился к ней.

— Тогда помогите мне понять это, Софи. Объясните.

Снова молчание.

— Послушайте, — сказал он, стараясь скрыть раздражение, — у Клейтона Томпсона была семья. Мать. Две сестры. Я потерял коллегу и друга. А они потеряли сына и брата. Что они сейчас чувствуют, как вы думаете? А? Как вы считаете, что они думают о том, что вы с ним сделали? С близким им человеком?

Это сработало. Софи отреагировала на слово «семья». Она отшатнулась, словно ее ударили по лицу. Почувствовав наметившийся перелом, Фил продолжил:

— Да, Софи, вот именно, его семья. Они потеряли его. Из-за вас. Что вы сейчас чувствуете? У вас есть своя семья?

Она вдруг рассмеялась. Это были сухие, дребезжащие звуки, под стать ее мертвой улыбке.

— Да, — ответила она, растягивая каждое слово, — у меня есть семья.

— И как, по-вашему, они отнесутся к этому, когда узнают, что вы сделали?

Она снова засмеялась.

— А вы сами не догадываетесь?

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, семья.