Так оно и вышло, хотя, как говорится, не совсем так и даже совсем не так. В начале девяносто четвертого года Карл прилетел в Россию, оформил вид на жительство и купил под Егорьевском заброшенный завод на паях с некими Рахмоновым и Холодковым, бывшими партийными функционерами из Узбекистана, которым досталось сорок девять процентов участия на двоих. Этот завод когда-то выпускал роторные лопатки для авиационных двигателей, а к началу девяностых годов уже ничего не выпускал, и Карл Леопольд придумал гнать цветные металлы из бросового кабеля и разного лома, которого видимо-невидимо валялось по городу и окрест.

Как и полагается англосаксу, он взялся за дело хватко, и в сравнительно короткое время его егорьевское детище выбросило на рынок первые партии меди, алюминия, цинка, хрома и серебра. Карл купил себе в городе роскошную четырехкомнатную квартиру, обзавелся подержанным «мерседесом», наконец, женился на прелестной русской девушке из простых. Почему-то он больше сдружился с тещей, работницей здешней хлебопекарни, которая так закормила молодца, что тот подобрел на десять килограммов, поскольку хлебал кислые щи на свинине три раза в день, пристрастился к пирогам с рыбной начинкой и не представлял себе жизни без порции холодца. Водку он научился пить стаканами и смеха ради занюхивал выпивку рукавом. Разумеется, он так насобачился говорить по-русски, что его невозможно было отличить от полновесного русака.

Словом, жил фабрикант Янсен в своем Егорьевске припеваючи, но вот прошел год, другой, третий, как вдруг оказалось, что узбекские партнеры его как-то очень хитро надули и обошли. Когда к нему на завод внезапно нагрянули аудиторы из области, то по бумагам вышло, что Карлу Леопольду Янсену не только не принадлежит пятьдесят один процент участия в общем деле, но и его четырехкомнатная квартира почему-то записана на Холодкова, и Рахмонову за долги придется отдать подержанный «мерседес», и что, в общем, он гол как сокол и пошел прахом дедовский капитал. Молодая жена устроила ему выволочку, подала на развод и уехала к свойственникам рожать в Новую Зеландию, а Карл беспробудно запил у тещи на две недели, едва не отдал богу душу вследствие тяжелейшей алкогольной интоксикации, однако же теща отходила его капустным рассолом и ацетилсалициловой кислотой.

Именно в те дни, когда карманы были почти пусты, и много не хватало на билет до Франкфурта-на-Майне, и виза через пьянку оказалась просроченной, и ночевать в Москве приходилось по вокзалам, Карлом Леопольдом заинтересовались компетентные органы, поскольку его как-то основательно побили в милиции, а он огрызался на чистейшем английском и требовал адвоката за счет казны. Долго ли, коротко ли, из него вышел квалифицированный агент без прикрытия, так называемый «нелегал». Со временем он выслужил боевой орден, комнату у Покровских Ворот и дачку с небольшим участком в качестве наградных.

2. Несколько лет Карл работал в паре с Бегемотом на Мальте, и после они так сдружились, что даже вместе шалили в Москве на конспиративной квартире, и, в общем, представляли собой корпорацию, о которых у нас говорят «не разлей вода». Неудивительно, что именно Янсену начальство поручило найти пропавшего товарища, живого или мертвого, и, как говорится, из-под земли достать…

Карл охотно взялся за это дело и потому, что Бегемот в то время был носителем исчерпывающей информации насчет французской антидетонаторной присадки к танковому топливу, но главным образом потому, что между ним и Иваном Ефимовичем давно наладилось что-то чуть ли не родственное, чуть ли он не чувствовал себя младшим братом подполковнику Середе (тем более что тот был старше званием и годами), которого он помнит с младых ногтей.