- Все мои драконы поклялись на артефакте истины, что не причастны к этому кошмару. Треть погибших младенцев из моего клана. Треть! Клан неделю в трауре! Наши потери неизмеримы! - с пугающей отчаянной и болезненной яростью прошипел Хашер, сверкая синими глазами на Дамриса. Затем, махнув рукой в нашу сторону, рыкнул: - Я уверен, ты видел вон те метки на сердце древнего - убийца метил кинжалом в девочку и моего сына. Думаю, именно поэтому новорожденная малышка стала проводником Хранителя. Ты по-прежнему будешь настаивать, что я причастен к убийству детей? Неужели ты думаешь, что я или мои родные наняли дейтрини? Связались с самыми черными, проклятыми всеми жителями Игаи темными магами из людей? Ради чего? Чтобы убить своего сына? Того, кого ждали больше трехсот лет?

  - Я не об этом хотел сказать, - пошел на попятную Дамрис, видимо, своей золотой задницей ощутил, что под ней подгорает.

  - А твои? Все ли твои прошли проверку на артефакте истины? - задал совершенно неожиданный вопрос Майдаш, обратив холодный серый взор на золотого. - Насколько я знаю, на твое место метят не только твои наследники, но даже самки... Если меня не подводит память, Микуда из слабенького захудалого рода, но стоило ее внучке войти в род синих и стать парой наследника, как и она метит на твое место. Теряешь хватку? Отвлекаешься на скорлупу и корзинки?

  Имя Микуда всколыхнуло что-то в моей памяти, неприятно царапнуло, но, к сожалению, за неделю в нее впихнули столько информации, что все смешалось.

  - Я приказал провести проверку! - вскинулся Дамрис, а потом выплюнул желчь и яд на Майдаша: - А ваши? Я слышал, по силе ты превосходишь своего главу и лишь отсутствие у тебя наследника было преградой к смене власти в клане... А как серые избавляются от неугодных - знают все!

  Майдаш совершенно незаметно перетек в другое положение - сел по-самурайски, положил ладони на чуть расставленные бедра и, вперив холодный серый взгляд в Дамриса, с расстановкой ответил:

  - Поверь, золотой, первое, что я сделал после возвращения от живого сына, - обменялся клятвами с главой. Он кровью расписался в своей непричастности к бойне младенцев, жизнью поклялся, что наши с ним семьи никогда не станут разменной монетой, а наша преданность друг другу больше не подвергнется сомнениям. Одейр - глава моего клана, я - его верная рука. Так будет, пока мы живы!

  - Вот, значит, как, - ехидно протянул Дамрис. - Ушлый Одейр воспользовался ситуацией и еще сильнее привязал к себе чужую руку, сковал клятвами. Обезопасил себя и своих наследников.

  Хашер усмехнулся, глядя на моего золотого родственника. Качнул головой и сухо заметил:

  - Дамрис, ты часто не видишь очевидного. Майдаш - кинжал, Одейр - рука, мудрая, осторожная, коварная, дадут боги - бессмертная. Среди серых Одейр лучше всех, недаром они высоко поднялись за последние века. Если эту руку охраняет смертоносный кинжал Майдаш, то серым очень-очень долго процветать и благоденствовать. И тот факт, что глава серых пошел на обмен клятвами верности еще больше говорит о его уме и прозорливости.

  Золотой дед скривился, поджав тонкие губы. И сразу перестал быть красивым, как казался вначале. Вопреки его стараниям держать лицо, оно слишком часто отражало истинные чувства. Насколько я поняла, Дамрис очень-очень старый, по обмолвкам, он минимум в два раза старше Хашера и еще больше Майдаша. Скрывать от кого-то свою неприязнь он не считал нужным. Единственный раз, когда его лицо 'исказила' искренняя улыбка, был три дня назад, когда прибыла Жаэль, его пара - грациозная красивая беловолосая женщина лет сорока, родом из Белого клана.

  Бабушка-Белоснежка была хороша и еще свежа, но ее возраст выдавали глаза, уставшие и слишком многое повидавшие.