- Алера, помни, доченька, мы с папой любим тебя! Где бы ни были! Это была микуда...

  Я осталась наедине с трупами, уничтоженными яйцами, памятью о прошлом, с нынешним горем-бедой, но упорно тянула корзину с живым серым яйцом, в душе содрогаясь, наконец, осознав весь ужас положения. Вокруг не выдумки, не сказка, не знаю, попала ли я в Игаю, но мой ад продолжается. Только теперь я не взрослый, самостоятельный человек, а свежевылупившийся младенец с голой попой, перетяжечками, неумелыми ручками-ножками, с личностью взрослого и посреди кошмара, не меньшего чем тот, от которого сбежала.

  Корзины в сердечный сосуд-желоб не пролезли, пришлось закатывать яйца по одному наверх, особенно осторожно возилась с серым. Стоило шлепнуться на попку и выдохнуть от облегчения, в поле зрения возник ниндзя. Я затаила дыхание, глядя, как он, оглядываясь по сторонам, прошел в мой закуток и, остановившись, пнул корзины пыльным сапогом. Грохот каменного сердца, в котором мы спрятались, звучавший на задворках моего сознания, усилился. Мне показалось, так бывает, когда родитель боится за детей... А в следующий миг черная, страшная фигура резко обернулась, слегка нагнулась - и вперилась прямо на меня. Желоб нас хоть и скрывал от любопытных, но в щель меня можно было увидеть.

  Я испуганно обняла яйца, увидев, что черные глаза убийцы вспыхнули злостью, а моя душа свалилась в пятки. Пара стремительных шагов - и в нас полетел кинжал. Я не думала, ничего не делала, даже осознавала происходящее с запозданием, просто внутри у меня все вспыхнуло от желания защитить себя и свои яйца. Ведь я успела рассмотреть обитателей битых яиц, которым не дали шанса появиться на свет, убили, уничтожили чью-то надежду, детей, любовь. А с этими я уже сроднилась, ведь столько сил вложила, пока прятала.

  Мои внутренности обожгло, а вырвавшийся откуда-то свет ослепил убийцу, следом и камень, скрывший нас, словно пробудился и выплеснул всю накопленную боль за загубленные детские жизни. Силовая волна прошла сквозь меня и вырвавшись из груди, ударила в убийцу, который опять хотел поразить нас кинжалом. Ниндзя отлетел на пару метров и мощно впечатался в стену, так что пещера содрогнулась.

  От страха я закричала, закричала 'уа-уа-уа', как самый настоящий младенец, - и резко замолчала. Сначала я, а затем и с величайшим трудом привставший убийца обернулись в сторону выхода из пещеры, там, похоже, прибыла подмога, только вот к кому - не видно. Приходилось ориентироваться на звуки. Вдруг горы содрогнулись от, кажется, сотен разъяренных звериных глоток. Убийца, оставив нас в покое, со стоном поднялся, похоже ребра ударом ему основательно переломало, и поковылял прочь. Вряд ли ему удалось убраться из ловушки - через мгновение я услышала шум борьбы и весьма характерные звуки, издаваемые умирающими. Уж я-то теперь знаю, как это бывает.

  Пещера наполнилась криками горя, ярости и боли, надо думать, родителей детей, которым была не судьба вылупиться. Но я по-прежнему молчала - боялась подать голос о себе. Все ждала, надеялась, что вернется та красивая, золотая, молодая женщина, моя новая мама. И заберет меня из этого кошмара. Нас с яйцами. Там, за углом, было очень многолюдно и шумно, а здесь время словно застыло. И я поняла: не придет, ни она, ни он.

  Почему-то именно сейчас, когда по пещере разливается чужое горе, вспомнились ее слова: 'Алера, помни, доченька, мы с папой любим тебя! Где бы ни были!'

  Слезы сами собой потекли по щекам, я дернула к себе родную бело-золотую пеленочку и закуталась в нее.