– А мы не можем… представить, будто на водах он немного… как бы это сказать… разрешил себе расслабиться?! – неуверенно предложил Эртрайт, украдкой строя своему отражению в зеркале самые невероятные гримасы.

– Попробуй представь, – саркастически фыркнул Дорданд, – а я посмотрю.

– Кстати… а как его зовут? – попыхтев с минуту, но так и не сумев представить такого невозможного поворота событий, решил сменить тему подложный герцог.

– Действительно, – обернулся к магистру Дорд. – А ты же обещал всё продумать?!

– Вот список. – Начиная понемногу раздражаться, магистр протянул клочок пергамента. – Выбирайте!

– Атан, Батан, Ватан, Гатан, Дитан… Какие-то собачьи клички! – Дорд недовольно поджал губы. – А ничего поизящнее не было? Мы вроде договаривались, что секретарь будет из знатной семьи?

– Тогда Ронофан или Моледикт. – Гизелиус пожал плечами и недвусмысленно указал гостям на дверь. – Можете подумать на досуге.

– Еще смешнее. – Внезапно Дорд понял, что изо всех мужских имен ему нравится именно то, которым он теперь называться не может, – своё собственное.

– Ты в этом облике немного похож на моего троюродного брата… – задумчиво бурчал Райт, первым топая по коридору – их комнаты были в другой стороне, – его зовут Сигизмунд…

– Издеваешься? – понял расстроенный потерей любимого имени герцог. – Так я ведь могу и передумать! Идём назад к магистру!

– Ну почему сразу – издеваюсь?! Просто пытаюсь натолкнуть тебя на мысль…

– А натолкнёшься сам, и не на мысль, а на мой кулак… – пригрозил Дорд, на самом деле никогда и пальцем не тронувший кузена.

Но вовсе не был он таким уж правильным и добрым, просто не мог после обстоятельств их первого знакомства. И тут ему пришла в голову замечательная мысль.

– Меня зовут Кайдинир, коротко Кайд, – торжественно объявил он кузену и важно прошествовал в собственную комнату.

А через миг выскочил оттуда с невероятно сердитым лицом и, отстранив изумлённого Райта от его собственной спальни, захлопнул перед ним дверь.

Эртрайт ошеломлённо постоял, соображая, что всё это означает, затем, так ни до чего и не додумавшись, осторожно заглянул в отвергнутое другом помещение.

На столе важно восседал полупрозрачный фантом Гизелиуса и держал в руках написанный огненными буквами пергамент.

– Здесь спит ГЕРЦОГ! – издевательски сообщала понятная только друзьям надпись.

От неожиданности мгновенно проснулось и сработало натренированное на внезапные атаки чувство самосохранения. Дорданд отпрыгнул от зеркала и схватился за кинжал, и лишь тут до него дошло, что никакого нападения не было. Герцог расстроился ещё больше, с чувством прорычал неподобающее его светлости простонародное выражение и отправился умываться.

В отличие от Эртрайта, обладавшего лёгким, уживчивым характером с примесью немалой доли легкомысленности и даже авантюризма, Дорд никогда ранее не был замечен в склонности к различного рода шуткам и розыгрышам. И теперь, решившись на эту не свойственную ему авантюру, никак не мог привыкнуть к мысли, что он уже не он и вообще – никто. Ожесточённо плеская в незнакомое лицо ледяную воду, герцог сердито проклинал всех знакомых и незнакомых правителей, мечтающих о присоединении чужих королевств и ханств. И ломающих ради этого судьбы и жизни собственных детей. Ну, действительно, если бы не прожекты королевы Имганта, для чего могло принцессе Аглессе понадобиться выходить замуж именно за него?! Неужели она не смогла бы найти супруга поближе?

Или недостаточно ей собственных богатств, от которых, по рассказам дядиных шпионов, просто ломятся подвалы Имгантского королевского дворца?!

– Дорд, завтрак на столе, мы ждём, – раздался за дверью дипломатичный голос магистра, и прозвучавший в нем намёк обозлил герцога ещё больше.