— Каким же образом я могу вам помочь?

— Вы сдадите мне в аренду сроком на шесть недель монастырь «Северный крест».

— Наследство дедушки генерала? — воскликнул явно удивленный Джастин. — Вы хотите получить кучу камней посередине овцеводческого царства. Не представляю, зачем вам понадобилось арендовать его?

— Не мне. Моей клиентке, миссис Эдит Вандервурт из нью-йоркских Вандервуртов. Я объяснила ей, что там, по всей видимости, отсутствуют современные удобства. Но ей все безразлично. Она во что бы то ни стало желает торжественно отпраздновать там свою свадьбу.

— Никогда о ней не слышал, — проговорил Джастин. Взяв у нее пустой стакан, он отнес его в раковину. — Может, она очень любит овец? — спросил он.

— Не знаю, — улыбнулась Эвелина. — Баснословно богатая американская вдова. Принадлежит к самому высшему обществу. Ее первый муж был из семьи никербокеров[2], — объяснила Эвелина.

Потомки голландских поселенцев считали себя аристократией нью-йоркского общества, но для Джастина подобный факт, видимо, ничего не значил.

— Она выходит замуж за лорда Бонифация Катберта, одного из самых знаменитых экономистов нашего времени, — продолжала Эвелина.

Джастин сразу же отреагировал.

— Она выходит замуж за старину Банни Катберта? — воскликнул он, расплывшись в улыбке. — Ну и ну!

— Банни?

— Я слушал его лекции в Оксфорде. Первоклассный мужик, хотя и робок, как слепая черепаха. Она, должно быть, обладает искрометным темпераментом, если сумела выманить Банни из его скорлупы.

Эвелине вспомнилась холодная белокурая американка миссис Вандервурт, в одном мизинчике которой было больше высокомерия, чем у какой-нибудь европейской наследной принцессы, но что касается искрометного темперамента, она его не заметила.

— Она действительно дама своеобразная.

— Почему она выбрала для проведения свадебного торжества монастырь «Северный крест»?

— Это личное дело, о котором я расскажу вам под строжайшим секретом. Видите ли, ее первый муж был никербокером. А сама миссис Вандервурт происходит не из столь знатного рода. По правде говоря, до эмиграции в Америку ее бабушка служила кухаркой в монастыре «Северный крест».

Джастин тихо присвистнул и прислонился к раковине.

— Не могу сказать, что меня удивляет больше: то ли то, что старый скряга раскошелился на кухарку, или то, что он так нравился бабушке Вандер-как-ее-там, что она сохранила приятные воспоминания о монастыре.

Эвелина заерзала на стуле.

— На самом деле воспоминания не такие уж приятные. Миссис Вандервурт выросла на рассказах своей бабушки, которые не всегда были хорошими. Ей — я имею в виду ее бабушку — казалось, что с ней плохо обращались.

— Вот как? — произнес Джастин. — Что же произошло? Может, ее обидел какой-нибудь наглец-слуга?

— Нет-нет. Речь идет совсем о другом. На самом деле она затаила обиду на вашего деда. Она считала, что он смотрел на нее сверху вниз и относился презрительно, хотя я думаю, она ошибалась, — торопливо добавила Эвелина, чтобы не расстраивать Джастина.