— Кок, — заревел он, — марш сюда, ленивая скотина! — Где ты пропадал?

— Я был в беде, сэр, — робко ответил повар. — Вы даже не поверите, в какую беду я попал, чтобы сделать шкиперу одолжение.

— Ты мне не ври! — загремел угрожающе штурман. — Где ты был? Отвечай немедленно!

Повар, все еще слабый от пережитых волнений, прислонился к кают-компании и начал свой рассказ, сопровождая его выразительной жестикуляцией. Постепенно лицо штурмана приняло багровый оттенок, он стал дышать учащенно и громко и даже ошибся курсом. Польщенный таким сочувствием, кок еще красноречивее стал излагать, свои злоключения.

— Ну, хватит, — вдруг сказал штурман.

— Я еще не дошел до самого скверного, сэр, — возразил повар.

— Если ты еще хоть секунду будешь мне врать, я сломаю тебе шею, — резко крикнул штурман. — Ты пьянствовал два дня, вот и все!

— Я говорю истинную правду, сэр, — серьезно сказал повар.

— Ты подожди, пока шкипер выйдет! — и штурман погрозил ему кулаком. — Если бы не штурвал, я бы тебе сам показал, милый мой.

Шкипер вполне разделял мнение штурмана относительно приключений повара и с непоколебимой жестокостью вычел двухдневный заработок из его жалованья. И в кубрике повару повезло не больше, хотя вся команда восхищалась его уменьем сочинять невероятные истории, переходя в своем восторге всякие границы.

Всеобщее недоверие стало постоянным источником огорчений для бедного кока. Он, воображавший, что предстанет перед всеми в роли необычайного смельчака, теперь ходил с унылой физиономией, что остальные, как опытные в таких делах люди, приписывали похмелью.

"Чайка" прошла Нортфлит, по дороге в Россергайт, где надо было сдать небольшой груз. Каждый раз, когда мимо проходила патрульная лодка, поведение повара становилось подозрительным. Перед тем, как сойти на берег, он долго колебался, а когда, наконец, решился, то вышел с видом независимым, словно какой-нибудь Дик Терпин или Роберт Макэйр.

В сырое неприветливое утро "Чайка" вернулась в Нортфлит. Всю ночь шел сильный дождь и черные облака низко висели над водой. Погрузка должна была начаться не раньше следующего дня, и после обеда Генри со штурманом многозначительно переглянулись, когда шкипер взял свою фуражку и сошел на берег. Он направился в Гревзенд и, не обращая внимания на непрестанный дождь, не спеша стал прохаживаться мимо магазинов, заглядывая в окна. У него зародилась романтическая мысль: встретит ли он там Эннис Гиссинг? Был день, когда в школе не бывает послеобеденных занятий, и ему казалось. вполне естественным, что она в такой день будет гулять по Гревзенду. Часа в четыре, промокнув насквозь, он увидал всю тщету своих ожиданий и, совершенно безутешный, выпив кружку пива в каком-то кабачке, пошел на корабль. По пути ему пришлось посторониться, чтобы пропустить какую-то барышню, и он, больше по привычке, заглянул под зонтик и тотчас же виновато отодвинулся, встретившись с мисс Гиссинг. Она замедлила шаги.

— Добрый вечер, — смущенно пробормотал шкипер.

— Добрый вечер, — ответила она.

— Скверная погода, — заметил шкипер, держась почтительно на расстоянии трех ярдов.

— Отвратительная, — согласилась мисс Гиссинг. — Бр-р-р…

— Я то не особенно обращаю на нее внимание, — сказал шкипер.

— Вы, наверно, очень промокли, — заметила мисс Гиссинг. — Вы, вероятно, хотели зайти к маме?

— Да, я собирался, — радостно соврал шкипер.

— А я иду за покупками, — сказала она.