— Расскажу тебе притчу. В городе, среди инженеров, её почти все знают. Три года назад наш завод имени Калинина разработал кухонный комбайн «Белка». В выставках победил, стал лауреатом ВДНХ. Полтора года назад сделали опытную партию. Её уже всю перевозили в Москву на подарки, да комиссиям всяким раздали. Только выпуск и в этом году не начнётся, хотя комбайн уже устарел, есть более совершенные модели. Цену на него Москва так и не утвердила и стандартизация не подписана. Зато выговоров у руководства, как блох на бобике. Даже за нецелевое использование металла для форм строгача троим влепили.

— Да ладно, чтобы на таком заводе, да не нашли, как списать сто килограмм железа, не верю, — засмеялся я, вспомнив размеры завода и многорядье железнодорожных путей перед ним, по которым завозят сырьё.

— Зря смеёшься, — батя покрутил в руках очки, — Не подходит наш металл под качественные формы для пластавтоматов. В Швеции покупаем, за валюту. В нашем пузырьков и вкраплений слишком много, не сделать у изделия глянцевую поверхность. Вот и получается, что дешевле там купить металл, чем шмурыгать форму из нашего два месяца, а потом в металлолом выкинуть, — слушаю отца, и охреневаю. У нас, на Урале, нет металла…

— Форму для литья пластмассы два месяца делают? — я чуть со стула не грохнулся от таких сроков и производительности.

— Иногда и больше, если матрица с пуансоном сложные и класс чистоты задан выше восьмого. Это в США, на станках с ЧПУ можно за полдня справиться… Ну, ничего. Скоро и к нам придёт 6Н13, вертикально — фрезерный. Директор сам в Москву летал фонды через главк выбивать, — с гордостью произнёс отец, — Уже и снабженца за ним отправили. Так что через месяц получим.

Грустные истории батя рассказывает, видимо сам этого не понимая. На годы бесконечных согласований и постоянную борьбу с дефицитом я не готов. Пополнить бесчисленные ряды рационализаторов и изобретателей, Боже упаси. Лежит у отца с десяток красивых листков, в основном по молодости полученных. Его и сейчас иногда привлекают, когда завод план по рацпредложением не может выполнить. Смешное время. Даже изобретать нужно по плану…

Зёрна спора с батей упали на благодатную почву, щедро удобренную вчерашними разговорами. На этот раз мысли скаканули в совершенно не свойственном мне направлении, вдруг вспомнились воспоминания одного певца, который спустя годы с восторгом рассказывал, как он «звучал» однажды в Москве на песняровском Динакорде, случайно попав с ними на каком-то концерте в праздничную солянку. Впрочем, бородатый анекдот неплохо передаёт те чувства, которые у музыкантов способны надолго остаться в памяти от одной возможности «попробовать» настоящие инструменты:

Два советских скрипача возвращаются с Международного конкурса. Один занял второе место, а другой тридцать седьмое. Лауреат в полном расстройстве, другой его утешает: — Да плюнь, Жора, второе место — тоже неплохо! — Да ведь если бы я занял первое место, то по условиям конкурса мне бы дали играть на скрипке Паганини… — Ну и что тебе с этого? — Ну как бы тебе объяснить понятнее… Для меня сыграть на скрипке Паганини — то же самое, что для тебя пострелять из револьвера Дзержинского.

Кто и как сейчас помогает молодым авторам, новым коллективам у нас в городе? Как дать возможность ребятам искупаться в звуке, понять силу своих песен и отклик зала на них? Как пронзить их чувством сцены, когда адреналин и восторг захлёстывают тебя через край? Нужен толчок, возможность, тот самый кристаллик соли…

— Знакомьтесь, ребята. Виктор, пришёл на вокалиста прослушаться, а Эдуард — саксофонист, флейта. Я вам про него рассказывал. Он, как и я, в «чайнике» учится.