— Если бы я знал что.

— Ты… когда-нибудь любил Розмари?

Мгновенная пауза, затем смех.

— Ах, вот в чем дело. Да, Ирис, чуточку был влюблен. Ты же знаешь, она была неотразима. И вот однажды и беседовал с ней и увидел тебя, спускающуюся по лестнице, — и в ту же минуту все закончилось, как ветром сдуло. Ты одна на всем свете осталась. Вот тебе вся правда… Не принимай это близко к сердцу. Ведь даже у Ромео была Розалинда, прежде чем его покорила Джульетта.

— Спасибо, Антони. Я рада.

— Увидимся вечером. Твой день рождения, да?

— На самом деле день рождения через неделю, но собираемся по этому поводу.

— Ты не очень радуешься.

— Нет.

— Полагаю, Джордж знает, что делает, но мне кажется сумасбродной мысль собраться в том самом месте, где…

— О, с тех пор я уже несколько раз была в «Люксембурге»… Я хотела сказать, после Розмари… ничего страшного.

— Пусть так. Я приготовил тебе подарок. Ирис. Надеюсь, понравится. Au revoir .

Он повесил трубку.

Ирис вернулась к Люцилле спорить, уверять, убеждать.

Джордж же, по прибытии в свой офис, сразу же вызвал Руфь Лессинг.

При появлении ее, спокойной, улыбающейся, в элегантном черном костюме, его озабоченность немного прошла.

— Доброе утро.

— Доброе утро, Руфь. Опять неприятности. Взгляните.

Она взяла протянутую им телеграмму. — Снова Виктор Дрейк! — Да, будь он проклят.

Она задумалась, вертела телеграмму в руках. «Вы из тех девушек, которые спят и видят себя женой своего хозяина…» — как отчетливо все это вспомнилось ей. «Словно вчера…» — подумала Руфь. Голос Джорджа вывел ее из оцепенения. — Примерно год назад мы спровадили его? Она задумалась.

— Да. Действительно, это было двадцать девятого октября.

— Вы удивительная девушка. Какая память!

Ей подумалось, что у нее были более веские причины запомнить этот день, чем он предполагает. Вспомнились беззаботный голос Розмари в телефоне и мысль, что она ненавидит жену своего шефа.

— Полагаю, нам повезло, — сказал Джордж, — что он столь продолжительное время не показывается нам на глаза. Хотя на прошлой неделе пришлось все же выбросить пятьдесят фунтов.

— Триста фунтов в наши дни не маленькие деньги.

— Да. Но он их и не получит. Нужно, как обычно, все разузнать.

— Я свяжусь с мистером Огилви.

Александр Огилви, их агент в Буэнос-Айресе, был рассудительным, практичным шотландцем.

— Да. Немедленно телеграфируйте. Мать Виктора в своем обычном репертуаре. Типичная истерия. С сегодняшним вечером могут возникнуть осложнения.

— Вы хотите, чтобы я с ней посидела?

— Нет, — он решительно запротестовал. — Нет, разумеется. Вы должны быть там. Без вас я не обойдусь, Руфь. — Он взял ее за руку. — Добрая вы душа.

— Я совсем не такая уж добрая.

Она улыбнулась и затем предложила:

— Не лучше ли связаться по телефону с мистером Огилви? К вечеру мы могли бы все выяснить.

— Хорошая мысль. Расходы себя оправдают.

— Я займусь этим немедленно.

Мягким движением она высвободила свою руку и вышла.

Джордж занялся делами, ожидающими его внимания.

В половине первого он вышел и взял такси до «Люксембурга».

Чарлз, известный всем метрдотель, вышел навстречу ему, важно наклонив голову и приветливо улыбаясь.