|
Первое уже потускнело. Оно случилось давно, и мы в точности не знаем, что тогда произошло. Но второе убийство случилось у меня на глазах. Я его видел. Следовательно, я должен знать, как все было. Легче всего насыпать цианид Джорджу в бокал было во время кабаре, но его не насыпали, ведь он выпил из своего бокала сразу же по окончании концерта. Я сам видел, как он выпил. После этого никто ничего к нему в бокал не клал. Никто не дотрагивался до его бокала, совершенно никто, и когда он снова выпил, там было полно цианида. Он не мог быть отравлен — но его отравили! В его бокале оказался цианид — но никто не мог его туда положить! Мы приблизились к истине?
— Нет, — сказал главный инспектор Кемп. — Да, — продолжал Антони. — Мы попали в царство волшебных мистификаций. Или деятельность духов. Сейчас я набросаю вам свою теорию привидений. Пока мы танцуем, дух Розмари витает над бокалом у Джорджа и бросает туда цианид в совершенно материализованном виде — духи умеют извлекать цианид из эктоплазмы. Джордж возвращается, пьет за ее память и… О, господи благословенный! Двое мужчин с изумлением взирали на него. Он обхватил руками голову. Раскачивался из стороны в сторону, находясь в состоянии явного душевного потрясения. При этом он бормотал: — Это… это… сумочка… официант. — Официант? — встревожился Кемп. Антони покачал головой. — Нет, нет. Не то, что вы думаете. Мне как-то пришла в голову мысль, что интересы следствия требовали официанта, который раньше не был официантом. Вместо этого нас обслуживал официант, который всегда был официантом… и маленький официант, из династии потомственных официантов… официант нежный, как ангелочек… официант вне подозрений. И он продолжает оставаться вне подозрений — но он сыграл свою роль! О господи, да, он сыграл свою роль. Антони пристально на них посмотрел. — Не понимаете? Официант мог бы отравить шампанское, но официант этого не сделал. Никто не притрагивался к бокалу Джорджа, но Джорджа отравили. А — это А. Б — это Б. Бокал Джорджа! Джордж! Две разные вещи. И деньги — кучи, кучи денег! И кто знает — может быть, вместе с ними и любовь? Не глядите на меня, как на безумного. Пойдемте, я вам кое-что покажу. Отбросив назад стул, он вскочил и схватил Кемпа за руку. — Пойдемте со мной. Кемп с сожалением взглянул на недопитый чай. — Следует расплатиться, — пробормотал он. — Нет, нет, мы сейчас вернемся. Пойдемте. Я должен вам там кое-что показать. Пойдемте, Рейс. Сдвинув в сторону стол, он увлек их за собой в вестибюль. — Видите там телефонную будку? — Да. Антони порылся в карманах. — Черт у меня нету двух пенсов. Не беда. Я передумал звонить. Вернемся. Они возвратились в кафе, впереди Кемп, за ним Рейс с Антони. Кемп был мрачен, он сел, взял трубку. Тщательно ее продул и начал прочищать вынутой из кармана булавкой. Рейс хмуро поглядел на озабоченное лицо Антони. Потом откинулся на спинку стула, взял свою чашку и выпил оставшуюся в ней жидкость. — Проклятье, — прорычал он. — Тут сахар! Он посмотрел через стол на Антони и увидел, как его лицо медленно озаряется улыбкой. — Ну что же, — пробормотал Кемп, отпивая из своей чашки глоток. — Что это, черт побери? — Кофе, — сказал Антони. — И не думаю, что он вам понравится. Мне не понравился.
— Боже… та машина! — закричал он. Он вскочил. — Какой же я дурак… идиот! Она рассказала мне, что какая-то машина едва не сбила ее, а я пропустил это мимо ушей. |
