Отключив сигнализацию и открыв дверцу, она с удовольствием втянула в себя запах натуральной кожи, которой были обтянуты сиденья. Кроме запаха кожи она также ощутила запах одеколона Стивена, и это было как бы приветом от него. Счастливо улыбнувшись, она отвела за ухо мешавшую ей прядь волос и, вставив ключ в замок, тронула свой «Понтиак» с места.

Глава 2

«Люси! Моя маленькая принцесса! Иди ко мне, моя девочка, Паулита даст тебе теплого молока и расскажет сказку»...

Стоя на обочине скоростного шоссе, там, где оно делало резкий поворот, Люси с удивлением подумала о том, что не вспоминала о своем полуголодном детстве уже долгие месяцы. Но почему-то именно сегодня слова, что говорила ей Паулита перед сном, вдруг ясно прозвучали у нее в голове.

«Это все потому, – поняла Люси, – что я очень волнуюсь». Сделав над собой усилие, она попыталась думать о чем угодно, только не о грязных окраинных улочках Тихуаны. Но тут же, словно в насмешку над ее усилиями, память вновь услужливо подсунула ей образ Паулиты.

«Бедняжка, – усмехнулась про себя Люси, – сколько же она натерпелась из-за меня!» Сейчас Люси уже не могла понять, какие именно чувства она испытывает к Паулите. С одной стороны, та всегда была необычайно добра к ней, тратила на нее все с трудом заработанные деньги. Но тот ее взгляд, что порой Люси ловила на себе, перечеркивал все усилия. Она никогда не называла Паулиту мамой, но та, казалось, никогда не расстраивалась из-за этого.

«Ты будешь самой красивой, когда вырастешь, моя маленькая принцесса, и тогда я отвезу тебя в самый настоящий замок, где у тебя будет столько красивых платьев, сколько ты пожелаешь», – говорила она ей. В их нищем квартале Люси действительно чувствовала себя и принцессой, и изгоем одновременно. Принцессой, потому что была самым красивым ребенком на несколько миль вокруг, а изгоем из-за своего происхождения.

«Незаконнорожденная»... Услышав впервые это слово, она съежилась как от удара, но вскоре перестала обращать внимание на проявляющих к ней назойливый интерес соседок. Став взрослее, она начала задавать Паулите вопросы о своем отце, но та всякий раз уходила от ответа. Говорила только, что он очень добрый и красивый, но, сколько Люси ни выпытывала его имя, Паулита только молча мотала головой и прятала от нее полные слез глаза. Иногда им совсем нечего было есть, не было даже похлебки из бобов, и тогда Паулита, оставив ее на попечение старухи-соседки, исчезала на несколько дней. Она возвращалась похудевшая, с темными синяками под глазами, которые, впрочем, не особенно выделялись на смуглом лице, с глазами, полными душевной боли, но с деньгами. Иногда денег было так много, что они несколько недель подряд ели не надоевшую фасолевую похлебку с красным перцем и чесноком, а пиццу с сыром и даже курицу.

Всякий раз, когда Паулита исчезала, Люси старалась не выходить на улицу. Ничуть не стесняясь ее малого возраста, соседки открыто говорили ей в лицо, что ее мать шлюха. Однажды она рассказала обо всем Паулите, но та никак не отреагировала на ее слова, сказала только, чтобы Люси меньше прислушивалась к их глупой болтовне.

К шестнадцати годам Люси отчетливо поняла, что только ее внешность может стать ей пропуском в тот мир, куда она так страстно желала попасть. Деньги! Как же хотелось ей иметь много денег, чтобы никогда не возвращаться в их с Паулитой жалкую лачугу! Но для того чтобы быть своей в мире богатых, нужно было или родиться в нем, или очень умело притворяться одной из них. Чтобы понять это, Люси не потребовалось много времени, зато потом, когда цель была обозначена, она направила все свои силы на ее достижение. Прежде всего, ей нужна была дорогая одежда, но как раз эта проблема решалась проще всего, Люси попросту воровала ее в дорогих магазинах. Глядя на ее фантастически хорошенькое .