— Ты сошла с ума, — покачивая головой, констатировал Эд. — Кто же в здравом рассудке откажется от денег и популярности? — Его слова заставили ее усмехнуться, но он этого не заметил. — И чем ты собираешься заняться?

— Пока не знаю. Я еще не думала об этом, — небрежно бросила она.

Линн могла поклясться, что именно эти слова вогнали его в ступор, и поспешила ретироваться.

К удивлению Линн, Эдвард оставил ее в покое, видимо так и не придя в себя после ее заявления. Когда съемки закончились, она ушла, отказавшись подписать новый контракт. Что называется, сожгла за собой все мосты.

Прежде всего, она снова стала сама собой. Э'Линн Фрэзир, которую придумала ее мать, больше не существовало. Она решила отказаться от девической фамилии своей бабушки по отцу, и вместо утонченной и загадочной Э'Линн на свет снова появилась Линн Дивейн.

Вернувшись в Вирджинию, она принялась методично набирать калории, которые недобирала в течение десяти лет. Волосы, которые в жертву профессии перекрашивались так часто, что она забыла их естественный цвет, превратились в длинную белокурую гриву. Поправившись на пятнадцать фунтов, Линн снова ограничила себя в еде, но по сравнению с жесточайшей диетой, которой она истязала себя раньше, это самоограничение можно было смело считать детской забавой.

Линн почти перестала пользоваться косметикой и теперь могла не беспокоиться, что случайный прохожий на улице узнает в ней известную в прошлом модель. Больше никаких фотосессий, банкетов, фуршетов, ненужных ей встреч. Она даже не подозревала, какое это счастье — иметь личную жизнь! Раньше пронырливые репортеры не давали ей ни малейшей возможности расслабиться, рыская рядом, словно ищейки, в поисках сенсации. С кем она спит, с кем встречается, белье какого дизайнера предпочитает носить… Слава богу, теперь об этом можно забыть!

Линн уже в шестой раз проделывала один и тот же маршрут: с пустыми коробками вниз и пустыми руками наверх. Неужели у меня столько барахла? — недоумевала она, уже привычно сваливая пустые коробки рядом с мусорным баком. Линн тяжко вздохнула и обошла дом в поисках скамейки. Таковой поблизости не оказалось, и она опустилась прямо на верхнюю ступеньку веранды подъезда.

— Дайте-ка я угадаю, обо что я сейчас споткнусь, — раздался позади нее мужской голос. — У меня два варианта: либо это снова ваши коробки, либо, на этот раз, вы сами.

Линн вскочила и обернулась в тот момент, когда ее сосед закрывал входную дверь. Левой рукой он держался за обруч, который был прикреплен к шлейке собаки.

Глаза Линн изумленно распахнулись. Неужели она так устала, что у нее появились галлюцинации? Молодая женщина несколько раз моргнула, но пес никак не желал менять своего окраса. Черный Лабрадор терпеливо стоял рядом и иногда оглядывался на своего хозяина.

Ее сомнения развеялись. Мужчина действительно был слеп.

— Извините, — невольно вырвалось у Линн. Конечно, она не могла знать о недуге своего соседа, но это нисколько не уменьшало ее вину.

— Вы опять? — усмехнулся мужчина. — Лучше скажите, почему вы сидите на веранде. Неужели другого места не нашлось?

— Просто перевожу дыхание, — призналась она. — Столько коробок перетаскала, но они все не кончаются. Уже подумываю, а не клонируют ли они друг друга?

— Кто знает? — хмыкнул мужчина и погладил пса.

— Можно задать вам вопрос? — не удержалась Линн.

— Смотря какой. — Он широко улыбнулся, блеснув превосходными зубами.

У нее перехватило дыхание. Улыбка не коснулась его глаз, но оживила лицо, сделав мужчину совершенно неотразимым.