«Не раскисать!», — приказал себе штурман.

Самое время подкрепиться. При одной мысли о еде Стафо почувствовал тошноту. Но это не остановило его. Медленно, очень медленно двигалась его рука к карману комбинезона, где лежал пакет НЗ. Через каждые пять минут он разрешал руке отдохнуть. Вытащив пакет и надорвав пленку, он уже не сумел поднести его ко рту: тяжесть пакета превысила его силы. Пакет выскользнул из пальцев и глухо стукнулся о стенку, прилипнув к ней, — такой огромной была сила, тяжести.

Тогда Стафо решил применить новый маневр. Он медленно и осторожно наклонился к пакету и вцепился в него саднящими зубами. Ему посчастливилось достичь цели, и он жадно впился в сочную, ароматную массу хлореллы. Превосходная пища, насыщенная витаминами, быстро восстановила его силы, и Стафо почувствовал себя немного лучше. Затем ему удалось высосать из плоского термоса несколько глотков крепкого кофе. Он поднял голову, она не была уже такой тяжелой.

«Раз уж я остался один из бодрствующих на борту, нужно добраться до рубки управления и проверить, как работают механизмы», — решил он.

Хотя раздутый комбинезон сильно мешал, Стафо не решался выпустить из него воздух. Он отлично понимал, что только благодаря сжатому воздуху все еще переносит перегрузки. А ускорение силы тяжести — штурман это ощущал — продолжало возрастать. И потому надо было торопиться.

Кое-как втиснувшись в штурманское кресло и включив противоперегрузочную систему на полную мощность, Стафо почувствовал облегчение. Но это длилось недолго. Снова стала мучить огромная тяжесть.

Очнувшись от тяжелого забытья, Стафо пошевелился в кресле, устраиваясь поудобнее. Дышалось тяжело, в груди хрипело.

Роб, Роб! Как он мог забыть о Робе!

Стафо нажал кнопку вызова, и через несколько минут в штурманскую рубку как ни в чем не бывало вкатился Роб. Выглядел он как обычно, только движения его стали, пожалуй, более замедленными.

— Где ты был, Роб? — спросил Стафо, насилу ворочая распухшим и тяжелым языком.

— В кают-компании, — с готовностью пророкотал робот в ответ. Он не выразил ни малейшего удивления, что видит штурмана бодрствующим, хотя, конечно же, знал что все члены экипажа «Ренаты» должны в настоящий момент находиться в глубоком анабиозе. Традиция не программировать роботам эмоций, Стафо это знал, восходила к седой древности.

— В кают-компании для тебя нет работы, — заметил Стафо.

— Знаю, — согласился робот. — Но я не мог выйти оттуда.

— Люк заклинился? — воскликнул Стафо, живо вспомнив недавние события.

— Верно, и люк. Но это было потом. А поначалу я не мог подняться — лежал ничком: конечности подгибались. Повышенная сила тяжести, — пояснил Роб.

— Как же ты поднялся?

— Потом щупальца адаптировались, все пришло в норму.

«Вот что значит самонастраивающаяся система! — подумал Стафо. — Роб автоматически приспособился к условиям повышенной тяжести… Права Антуанетта: как несовершенен человеческий организм!»

— Весь экипаж лег в анабиоз? — спросил Стафо.

— Весь, кроме тебя, штурман. А почему ты…

— Об этом потом, — оборвал Стафо. Хорошо, что Антуанетта сейчас там, со всеми. В состоянии глубокого анабиоза человеческий организм нечувствителен к перегрузкам.

— Ты должен сконструировать для меня новый манипулятор, — сказал штурман.

— Слушаю.

— Мне необходимо в этих условиях перемещаться по кораблю.

— Ясно.