Марина очень по бабушке плакала. Очень ее любила. Похороны уже прошли, да и куда с грудничком поедешь? И еще Марина вспомнила; когда бабушка выходила из круга света, следов от валенок не оставалось на снегу. Может, не видно было. Может, их снегом моментально засыпало. Но это неважно.

Важно, что бабушка приехала, пришла – из Кировской области. Или из еще более далекой области, уму человеческому непонятной и недоступной. Есть такие области, что бы ни говорили материалисты. Таинственные, неизведанные, далекие, но спасительные и светлые, как круг под фонарем. А что за кругом – вот это совсем неизвестно. Любовь и свет – одно и то же. И любящие поддерживают нас. Даже из другой области. Так бывает.

Кто сидел за моим дастарханом?

Так хорошо одна женщина-казашка сказала, что надо записать ее речь.

«Когда в моем доме все было хорошо, они приходили и сидели за моим богато накрытым дастарханом. Я ничего не жалела, все ставила перед ними. И они сидели и ели. Улыбались мне и шептались, когда я выходила за новыми блюдами.

Мой дом был светел и гостеприимен. И они сидели за моим богатым дастарханом много раз. Да почти каждый день.

Потом умер мой муж. И пришло горе. Но я работала, растила детей и накрывала дастархан. И они приходили. Улыбались реже, а шептались громче.

Потом мама моя умерла, моя помощница и опора. И заболел ребенок. Но они приходили и сидели за моим дастарханом. Только недовольны были, что еды меньше. И нет тех лакомств, к которым они привыкли. Они мне не улыбались уже. И не говорили шепотом. Они в голос обсуждали мою несчастную жизнь, винили меня и смаковали подробности. И вот тогда улыбались, но не мне, а моему горю.

А потом я потеряла работу. И сама заболела. И нечего стало ставить на дастархан.

Они не пришли ни разу. И не принесли ни куска хлеба. И на улице сворачивали, чтобы не встречаться со мной. И делали вид, что меня не узнали. И сплетничали, клеветали и радовались моим несчастьям. Те, кто сидел за моим дастарханом.

Но я поднялась. Я нашла работу. Вылечила ребенка. Стала зарабатывать много денег и встретила хорошего человека. Мы построили новый светлый просторный дом. С хорошими такими крепкими воротами. С замками и сигнализацией. И пускаем в этот дом только близких людей. Единицы.

А этим я сказала: не ходите в мой дом, вы, кто сидел за моим дастарханом. Просто смотрите, я взлетела. И буду летать. Я могу. И я много узнала теперь.

Я поняла, кто сидел за моим дастарханом».

Вот как хорошо сказала эта женщина. Не худо бы и нам посмотреть: кто сидит за нашим обильно накрытым столом в хорошие времена? И кто отворачивается и сладостно обсуждает наши несчастья в плохие времена? Может, иные гости лишние?

И незачем уставлять яствами наш дастархан?..

Старая дача

Один режиссер жил очень хорошо. Он снимал фильмы, получал большие деньги, с удовольствием тратил… Купил детям хорошие квартиры в Москве, себе построил дом. И квартира была в центре.

И еще была старая-старая дача, совсем развалюха, в дальнем Подмосковье. Очень далеко. Дрянной старый домишко с печкой – полторы комнатки. И заброшенный сад. Это режиссеру от тети осталось. Он не продал, руки не доходили.

А потом как-то раз приехал проверить домишко на своей хорошей машине. И так вышло, что пустил пожить одного бомжика. Бродяжку нищего. Бесприютного старичка.

Случайно познакомился и пустил; режиссер был импульсивный такой. Бродяжка потерял квартиру в свое время, как-то его обманули. Потом скитался, выпивал, в тюрьме немного посидел по ошибке, в приюте потом жил… Типаж русского странничка описан и у Горького, и у Чехова. Беззлобный слабый бродяжка. Бездомный. Седой, бородатый, хилый такой. Усталый человек.

Вот режиссер и сговорился: охраняй, дескать, мою дачку.