— Знай я, где его найти, я бы отправилась к нему. Ведь здесь я уже никому не нужна.

Однако она строго выполняла все свои обязанности, навещала усыновленных детишек, желая убедиться, что они счастливы и благополучны. Возвратясь домой, рассказывала о том, что видела во время своих обходов. Говорила, что новоявленные родители и дети живут в любви и что в тех семьях, где усыновили попавших сюда издалека малышей, установилась дружба между новоприбывшими и их назваными братьями и сестрами.

— Когда Блондель вернется, — добавляла она, — я непременно хочу, чтобы он полюбовался счастьем, которое создал собственными руками.

Часто в Ревероль заезжали за новостями жители Моржа. Большей частью заглядывали те, кто был внесен в список желающих усыновить ребенка, и уже сейчас, заранее, они начинали любить того, кто достанется им, даже не зная, когда его привезут, да и привезут ли вообще. Они приносили всякие вещи, съестные припасы, давали деньги или работали целый день на стройках Ревероля, а главное, им хотелось узнать, скоро ли привезут новых ребятишек.

И всякий раз, когда они уезжали, Ортанс начинала кручиниться. Чувствовалось, что ее терзает желание уехать отсюда, и желание это крепло в ней с каждым днем.

Но хотя не приходили от Блонделя вести, хотя опустел дом, жизнь селения Ревероль налаживалась. Третья супружеская пара получила разрешение поселиться еще на одной ферме, и Бизонтену с его артелью работы хватало по горло. Пьер тоже приохотился к плотницкому делу, а Жан стал уже незаменимым подручным. Вот потому-то так радовался Бизонтен. Теперь он был уверен, что его знания и умение перейдут к этому мальчугану, ловкому, прилежному и отважному. И порой ему казалось, что уже давным-давно он живет здесь, в Ревероле, все с той же семьей, все с теми же соседями, среди этих чудесных картин природы — озера и гор, то и дело меняющихся на глазах. Если Мари все еще заговаривала о Франш-Конте, если даже Пьер, хоть он и молчал, как можно было догадаться, думал о нем, то Бизонтен был доволен уже тем, что ему удалось приучить Леонтину и Жана любить это озеро, да и Клодия часто заявляла:

— Мой малыш будет здешний. И глазки у него будут, как озеро, синие.

Как-то в воскресенье мастер Жоттеран с супругой прикатили в Ревероль провести у своих друзей свободный денек. Оба эти старика из Моржа гордились своим малюткой Жозефом, который уже начинал ходить и даже лепетать. Первым делом мальчуган доковылял до поленницы, и Бизонтен вскричал:

— Смотрите-ка, он уже обожает дерево!

И так как в эту самую минуту Жозеф споткнулся и громко завопил, Пьер добавил:

— Он уже и говорит-то на местном наречии!

Мастер Жоттеран как-то загадочно улыбнулся. И Бизонтен подумал про себя: «Я-то своего Жоттерана знаю, как, скажем, дом, который я сам собственноручно построил. Достаточно в его глаза посмотреть — наверняка он поднесет нам сейчас какой-нибудь сюрприз».

Они отправились посмотреть на стройку и поздороваться с двумя новыми семьями поселенцев, обосновавшимися в Ревероле, а также навестили старика Фонтолье, потом вернулись домой и уселись под липой, чья листва уже начинала желтеть.

— Рано нынче осень придет, — начал мастер Жоттеран, — и готов биться об заклад, что зима выдастся суровая.

Бизонтен, не удержавшись, расхохотался.

— А я, — произнес он, — тоже бьюсь об заклад, только на крупную сумму, что вы не за тем сюда явились, чтобы о погоде разговаривать.

Мастер Жоттеран сделал вид, будто рассердился всерьез, и бросил:

— Конечно, разбойник ты этакий, ты обо всем раньше других догадываешься.