– Весьма печальное стечение обстоятельств! – со вздохом произнес он.

– Как это произошло? – спросила Софи.

– В лежащем сейчас передо мной донесении сказано, что Сергей Владимирович Седов хотел отправить своих крестьян на ночную работу: они должны были расчищать от снега дорогу, пересекающую поместье. Мужики отказались ему повиноваться. Он верхом выехал им навстречу. Произошла ссора. Эти несчастные осмелились поднять руку на своего господина… Мне очень жаль, сударыня, что я вынужден сообщать вам такие жестокие подробности!.. Но подчеркиваю: вынужден. И позвольте мне хотя бы выразить вам соболезнование!..

В душе Софи его сочувствие настолько не встретило отклика, что ей стало даже неловко. Конечно, не в ее привычках было притворяться огорченной, чувствуя себя совершенно спокойной, однако следовало соблюдать приличия. Поблагодарив Скрябина, она спросила:

– Из каких деревень были убийцы?

– Из Крапинова и Шаткова.

– Знаете ли вы в точности, кто из мужиков был осужден?

– Да… подождите одну минутку…

Господин Скрябин прочел список из шести имен. Ни одного из них Софи прежде не слышала и теперь испытала облегчение.

– Но, – продолжал Скрябин, – все уже уладилось. Как вам, должно быть, уже написал псковский предводитель дворянства, вашим поместьем занимается управляющий. Стало быть, у вас есть время подумать, прежде чем на что-либо решиться.

Софи ошеломленно уставилась на него. Она как-то до сих пор не осознавала, что сделалась единственной владелицей Каштановки. Все эти поля, все эти деревни, все эти мужики! Что ей с ними делать теперь, когда она живет во Франции? Освободить крепостных? Да, разумеется, но только, внезапно оказавшись на свободе после того, как всю жизнь провели в подчинении, они будут еще больше нуждаться в ней для того, чтобы за ними присматривать, помогать им, содействовать в устройстве новой жизни. Оставить все как есть, поручив управляющему распоряжаться имением и присылать ей деньги? Она слишком уважала человеческий труд для того, чтобы воспринимать Каштановку всего-навсего как источник доходов. Поскольку она не может сама заниматься своими людьми и своими землями, лучше уж тогда их продать. Ее крестьяне будут куда более счастливы под началом у нового хозяина, чем под холодным надзором управляющего, состоящего у нее на жалованье. Может быть, для того, чтобы все это устроить, ей следует самой поехать в Россию? Что ж, подобным путешествием ее не испугаешь! Съездит в Россию и вернется назад… Дойдя до этого места в своих размышлениях, Софи задалась вопросом о том, осуществима ли продажа при нынешнем положении дел с передачей наследства. Не существует ли каких-либо сроков, которые она обязана соблюдать по закону? Скрябин, к которому она обратилась со своими сомнениями, ее успокоил, сказав, что стоит ей только высказать желание продать поместье, и никаких препятствий к уступке собственности не появится. Однако он советовал отложить поездку в Россию до окончания празднеств по случаю коронации, которые должны были начаться 26 августа.

– Для России это событие такой важности, – объяснил он, – что сейчас вся страна занята лихорадочной подготовкой к нему. Никто, начиная от губернатора и заканчивая последним коллежским асессором, не может думать о работе. Вам пришлось бы заниматься продажей имения в далеко не лучших условиях. Так что подождите немножко, пока закончится всенародное ликование!..

Софи признала его правоту. Торопиться и впрямь некуда. Провожая до дверей, Скрябин похвалил ее за то, что она выбрала наиболее разумное решение: продать Каштановку.

– Вы ведь понимаете, что, когда нельзя быть на месте, чтобы лично заниматься сельским хозяйством, лучше совсем от этого отказаться! – сказал он.