– Вы в курсе?.. Чего?

– Ну… того… того, в чем ты упрекаешь свою жену…

Николай побледнел:

– Я ни в чем ее не упрекаю!

Испугавшись, что сболтнул лишнего, Алмазов хотел было отступить на прежние позиции, но только подлил масла в огонь:

– Вот и правильно! Мало ли что рассказывают эти злые языки хоть в Чите, хоть в Иркутске… Кто им поверит? Да и ничего особенного нет в том, что она всю дорогу была одна с этим парнишкой, заботилась о нем, когда он болел, заказала панихиду за упокой его души… Любая женщина на месте твоей Софи поступила бы так!

Утешил… как обухом по голове утешил!

– Софи заказала панихиду за упокой его души? – еле выговорил он.

– Вроде бы… говорят…

– Когда?

– Брось ты, вполне может оказаться, что это просто слухи!

– Когда? – повторил Озарёв, схватив Юрия за плечи, и принялся трясти его как безвольную куклу.

Но тут же и оставил. Выскочил из комнаты и помчался в караульную к Ватрушкину, где стал умолять лейтенанта позволить ему выйти и отправиться в деревню, чтобы исповедаться у отца Виссариона – батюшка, дескать, ждет его.

Ватрушкин удивился, немножко подумал, но решил сыграть в доброго начальника и приказал двум солдатам проводить арестанта к священнику.

Тот, сидя за столом в большой чистой горнице, вместе со всем семейством лущил горошек, но, увидев декабриста, попросил жену и двух дочерей выйти и указал гостю на стул.

– Я хочу заказать панихиду об упокоении души моего слуги Никиты! – выпалил Николай на одном дыхании, даже не успев занять предложенное место.

– Поздновато вы пришли, – с доброй улыбкой ответил ему отец Виссарион. – Ваша жена вас опередила, она уже заказала литию об упокоении этой заблудшей души…

– Ах… – Пол под его ногами покачнулся, ему пришлось опереться рукой о столешницу. Горка зеленого горошка раскатилась по столу, некоторые горошины взлетели в воздух от удара.

– Госпожа Озарёва сделала это еще вчера, – продолжал священник. – Я сегодня уже служил панихиду об упокоении раба Божия Никиты…

– Благодарю вас, батюшка, – прошептал Николай.

Солдаты под проливным дождем отвели его обратно в тюрьму.

10

– Мне плевать кто тут что думает! – кричала Софи. – Тут вообще все только и делают, что шпионят и сплетничают! Так что же – мне из-за них отказываться от своих намерений?

– Не из-за них, из-за меня… – Николай, который до тех пор мерил шагами комнату, остановился. – То, что ты сделала, Софи, по меньшей мере, неприлично. Кто он тебе, этот Никита, чтобы ты бежала заказывать панихиду об упокоении его души? Муж? Сын? Брат?

– Преданный спутник во время долгого путешествия!

– Крепостной! Мужик!

– Да, крепостной крестьянин, но крепостной крестьянин, который умер в чудовищных мучениях.

– Только потому, что спешил к тебе!

– Вот именно. Значит, мы должны отдать ему последний долг. Я и ты.

– Ты еще куда ни шло, но уж никак не я, – Николай усмехнулся.

Софи рассердилась.

– А я говорю – ты еще больше, чем я! Сам подумай: если бы не Никита, я не смогла бы до тебя добраться! Он мне во всем помогал. Он меня защищал. Он… он… он был просто чудесный!

Голос ее дрогнул.