М. Л. Стедман. Свет в океане
Памяти родителей посвящается
Часть I
27 апреля 1926 года Когда случилось чудо, Изабель стояла на коленях на краю утеса возле небольшого креста, сделанного Томом из прибитой к берегу доски. По чистому апрельскому небу плыло белое облако, и его отражение скользило по зеркальной глади океана. Женщина полила посаженный куст розмарина и слегка утрамбовала вокруг него землю. — …и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого, — прошептала она. Ей вдруг почудился крик младенца, но, решив, что это проделки воображения, она перевела взгляд на стадо китов, направлявшихся к теплым водам, где беременным самкам предстояло разрешиться от бремени. На водной глади то и дело появлялись их хвостовые плавники, похожие на иглы, вышивавшие гобелен океана. Снова послышался крик, на этот раз громче — его донес порыв свежего утреннего ветра. Но этого не может быть! С этой стороны острова до самой Африки простирались бескрайние водные просторы. Здесь смыкались два великих океана — Индийский и Южный , образуя гигантский ковер, огибавший крошечный скалистый остров. В дни, похожие на этот, казалось, что отливавшая синевой океанская гладь была твердой и по ней можно запросто прошагать до самого Мадагаскара. Восточную часть острова от Австралии разделяли сотни миль, и он недовольно оглядывался назад, не в силах разорвать с ней связи, поскольку являлся вершиной самого высокого пика горной гряды, пролегавшей по дну океана. Очертания острова походили на разинутую пасть с хищно торчащими зубами, готовую поглотить беззащитные суда, спешившие скорее оказаться в безопасности тихих бухт материка. Будто заглаживая невольную вину, островок, носивший имя Януса, дал приют маяку, чей свет предупреждал об опасности за тридцать миль. Каждую ночь в воздухе слышался ровный гул вращающихся линз, равнодушных к скалам и не обращавших внимания на волны: в случае бедствия здесь можно было найти приют. Снова послышался плач. Вдалеке скрипнула дверь маяка, и на галерее появилась высокая фигура — это был Том с биноклем в руках. — Иззи, там лодка! — закричал он и показал рукой. — Там лодка на берегу! Том выбежал из галереи, но вскоре появился снова, уже внизу. — Похоже, в ней кто-то есть! — крикнул он. Изабель поспешила навстречу, и уже вдвоем, держась за руки, они бросились вниз по утоптанной тропинке к маленькому пляжу. — Тут и правда кто-то есть! — сообщил Том. — Господи! Да это мужчина, но… Человек, распластавшийся на сиденье, не шевелился, но плач по-прежнему доносился откуда-то снизу. Том подскочил к ялику и, подвинув мужчину, нагнулся посмотреть. Когда он выпрямился, в руках у него был сверток: обернутый в мягкий шерстяной женский жакет младенец. — С ума сойти! — воскликнул он. — Черт меня подери, Иззи! Да это… — Ребенок! Боже милостивый! Господи, Том! Том! Дай же его скорее сюда! Том передал ей сверток и осмотрел мужчину — пульса у него не было, — после чего перевел взгляд на Изабель, которая рассматривала крошечное создание. — Он умер, Изз. Что с ребенком? — Похоже, с ним все в порядке. Ни царапин, ни ушибов. Какой же он хорошенький! — сказала она, прижимая его к себе. — Ну же, ну, теперь все хорошо, малыш, теперь все позади. Какая же ты крохотуля! Том стоял не шевелясь и не сводил взгляда с тела мужчины. Несколько раз он крепко зажмурил глаза, чтобы убедиться, что это происходит наяву и ему ничего не привиделось. На руках у Изабель ребенок перестал плакать и лишь изредка судорожно всхлипывал. — На теле вроде нет никаких ран, и больным он тоже не выглядит. |
