|
А бабушка Оля вместо колыбельных пела мне на ночь комсомольские песни, рассказывала о героях Гражданской войны, о великом светлом будущем, которое ожидает народы. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, бабушки Лены не стало, и в нашем доме стало пусто. Бабушка Оля стала часто хворать, как-то съежилась, постарела, и из бескрайних песков какой-то пустыни были срочно вызваны мои родители-археологи. Тот факт, что у них незаметно выросла дочь, озадачил их невероятно, они как-то совсем перестали ориентироваться во времени и представляли меня все еще пятилетней крохой с большим белым бантом на голове. Разлучаться им не хотелось, но пришлось — теперь в экспедициях поочередно пропадали то мама, то отец. Зато когда кто-нибудь из них бывал рядом, о чем только не было переговорено! Мои родители словно старались наверстать упущенное время общения с матерью и дочерью и рассказывали, рассказывали… Загадочный мир древних курганов, этрусков и скифов прочно занял свое место в моем сердце, нимало не потеснив ни бесконечного почтения к царской фамилии и дореволюционному российскому укладу жизни, ни ностальгической любви к красным дьяволятам.
После смерти бабушки меня стали брать в экспедиции. Об археологической экспедиции нельзя рассказать — в ней надо побывать, подышать тем воздухом, порадоваться и погоревать вместе со всеми и набить огромные кровавые мозоли на руках. А дальше — МГУ, археология. Бесконечно счастливые годы. Мне до сих пор снятся сны, навеянные впечатлениями от наших экспедиций: керамика раннеземельческих племен Средней Азии, украшенная простыми узорами розовой и красной краской по золотистому фону; удивительные находки, хранившиеся в днепровских курганах, — женские статуэтки, медная кухонная утварь… Потом все исчезло, прекратили финансирование, закрыли темы. Родители нашли себя в снежной Карелии, а я осталась между небом и землей со смешной профессией «археолог» и недописанной диссертацией. Два языка, выученных еще в детстве, знание машинописи мне очень пригодились в новой жизни. Одна благословенная контора сменялась на другую, постепенно я превратилась в секретаршу Таечку. О моем археологическом прошлом никто не знал, да мне и самой с трудом верилось, что когда-то были экспедиции, настолько круто изменилась моя судьба. Да, недостойной оказалась я своих славных предков! Все они были Личностями с большой буквы, но, как говорится, в семье не без урода. Нынешняя фирма оценила мои способности и усидчивость, повысив звание и оклад. Теперь я — специалист по реализации и обработке информации. Проще говоря, второй эшелон, следующий за победным первым, состоящим из моих более удачливых и более уверенных коллег, заключающих контракты, получающих за них премии. Мне же достаются отслеживание платежей, сверки технических спецификаций, ночные звонки в дальневосточные порты отгрузки и, конечно же, рекламации. Меня знают на всех предприятиях отрасли — начиная от уровня инженера отдела внешнеэкономических связей и ниже, в то время как мои «звездные» коллеги имеют дело с «генералами» — гендиректорами фирм и президентами…
Обеденный перерыв закончился, я нажала неприметную черную пипочку настольной лампы, и маленькое солнышко золотым кружком легло на заваленный факсами, записками и прочей бумажной дребеденью стол. Каждый день я прихожу к девяти, пишу письма, обзваниваю клиентов, перевожу факсы. Изредка до меня доносятся сведения о международных археологических экспедициях, снаряжаемых какими-то фондами и ассоциациями, где мелькают имена моих сокурсников, но это все так далеко. Золотая, звенящая романтическая пора прошла, и невидимый гигантский нож четко отсек территорию, в пределах которой мне допускается передвигаться… Мне двадцать восемь, я живу в центре Москвы, в двухкомнатной квартире. Моего заработка хватает на удовлетворение основных потребностей и некоторых прихотей. |
