— Нет! Я не хочу туда возвращаться.

Она не могла вновь очутиться в темном пустом доме наедине со своими воспоминаниями. Одна мысль об этом заставила ее передернуться как от озноба.

— Только не сегодня! Я не могу теперь туда вернуться.

— Хорошо.

Сара обмякла в руках Габриеля, чувствуя к нему безотчетное доверие, хотя, возможно, она просто была вымотана эмоционально, и у нее не хватало сил думать о своей безопасности.

Сара закрыла глаза, прижимаясь щекой к его груди. Холодный ночной воздух обвевал ей лицо, пока он нес ее, неслышно ступая, словно паря по воздуху. Саре казалось, что она слышит в своем сознании его голос, успокаивающий, убеждающий ее забыть обо всем на свете, расслабиться, отдохнуть, потому что все будет хорошо, очень хорошо. И она поверила ему. Было так приятно знать, что кто-то вновь заботится о тебе, даже если это совсем незнакомый человек.

Миновав несколько кварталов, он почувствовал, что напряжение полностью оставило ее и она заснула.

Путь к его дому был долгим, но он так легко нес ее на руках, словно она была совсем невесомой. Он использовал силу своего внушения, и проходивший мимо полицейский отряд не увидел ни Габриеля, ни его ноши.

Дверь его дома захлопнулась за ним. Он нес её вверх по длинной винтовой лестнице, а затем через огромный холл — к спальне.

Глаза Сары внезапно распахнулись, когда он опустил ее на постель и укрыл покрывалом. Она уставилась на него расширившимися от изумления глазами.

— Где мы?

— Ты не желала возвращаться домой, и я принес тебя к себе.

На какой-то момент внутренности ее скрутило от страха, ей было нетрудно довериться ему на улице, но здесь, в незнакомой комнате, Сара чувствовала себя словно в западне, пойманной и беззащитной.

— Нет, — сказала она слишком высоким и слегка дрожавшим голосом. — Я не могу остаться здесь.

Его сумрачный взгляд как будто видел ее насквозь.

— Спи, Сара, тебе нечего бояться.

И она снова доверилась ему, сама не зная почему. Тело ее обмякло, веки захлопнулись сами собой, Сара вздохнула, а на следующем вздохе уже спала.

Габриель долго стоял в изножье постели, наблюдая за ней. «Похоже, у меня вошло в привычку подбирать сирот и заблудших», — резко подумал он. Но нет, в этой женщине было для него нечто особенное. Возможно, она напоминала ему Сару-Джейн цветом своих волос. А может, тем, что эта Сара была так же одинока, как и та, которую он знал прежде. Что бы там ни было, но он ощущал настоятельную потребность утешить ее.

Незадолго перед рассветом он заглянул в ночной магазин и накупил там массу продуктов-хлопья для завтрака, фрукты, молоко, растворимый кофе, хлеб, джем, яйца, сыр. Купил флакон пены для ванны, пахнувшей цветами, душистое мыло. Бутылку красного вина.

«Еда тоже изменилась», — думал он, бросая покупки в шаткую магазинную тележку. Хлеб в пластиковой упаковке был уже нарезан тонкими ломтиками. Молоко расфасовано в разные по величине и цвету пакеты, хотя он и не видел в окрестностях ни одного молочного стада. Но проблема заключалась не только в этом — было столько разного молока: низкой жирности, обезжиренное, цельное, сырое, стерилизованное. В дни его молодости существовало лишь молоко, поступившее прямо от коровы или от козы — на любителя.

Пока Габриель заносил коричневую бумажную сумку на кухню и выкладывал из нее продукты, он пытался вспомнить, что ели в его семье, вкус хлеба, масла, яиц или сыра. Но он не помнил их вкуса, в памяти лишь смутно всплыло, как его рвало после того, приготовленного Сарой обеда, который он заставил себя отведать уже почти столетие назад.

Габриель криво усмехнулся, открывая холодильник, использовавшийся им сегодня впервые за те три месяца, что он жил здесь.